Кончина коллекционера   ::   Шефнер Вадим Сергеевич

Чугунолитейный з-дъ Пенкина и С-вей. 1877 г.». Остальные стены его двухкомнатной квартиры тоже украшены крышками, ими же вымощены полы, в два слоя. У него немало дублей; вторые экземпляры пригодятся в будущем, когда осуществятся деловые контакты с инопланетянами. Путем обмена с ними Олег надеется пополнить свою коллекцию крышками с дальних планет. Постепенно эти дары канализации вытеснили из его жилья всю мебель, и даже книжные шкафы, а заодно и книги. Вытеснили и жену Марину: не вытерпев чугунного засилья, а также специфического запаха, она навсегда ушла к другому.

Нектов неоднократно уговаривал сына сменить ориентацию, даже готов был подарить ему этикетку папирос «Экстаз» (твердая упаковка, 1925 год), чтобы она послужила основой его коллекции. Но Олег неумолимо упрям. Он утверждает, что люди со временем одумаются и бросят курить, а ассенизация была, есть и пребудет вовеки. Без канализации нет цивилизации! Все тленно, все бренно – бессмертны лишь чугунные крышки!



3. Предсказанное свершается

Сойдя с электрички на Балтийском вокзале, Нектов не сразу направился на родной Васильевский остров; он знал, что жена уехала в Купчино погостить у дочери, понянчиться с внучкой. Утро было утешительно теплое и ясное, располагающее к пешему хождению и творческим поискам. Помахивая тонкой тросточкой, странно не идущей к его мешковатому костюму, Собиратель прошелся по набережной Обводного канала, затем очутился на Измайловском проспекте, потом свернул на Красноармейскую, потом… Да что уж там перечислять, много где он в тот день побывал.

Он любил бродить по улицам и переулкам и, наклонясь над урнами, ворошить их содержимое своей тростью. А вдруг среди окурков, среди упаковок от всех этих современных «Астр» и «Космосов» взору его предстанут «Сэръ», или «Жемчужина Крыма», или «Тары-бары», или «Трезвон»? Надо верить в чудо! Ищите – да обрящете! …Иногда он заходил во дворы и там, с помощью той же тросточки, обследовал объемистые мусорные баки. Интересовали его и дома, поставленные на капремонт. Однажды в подъезде одного такого здания, в куче хлама, он обнаружил упаковку от папирос «Добрый молодец». То-то радости было!

Но чудеса не каждый день. Пора ехать домой, решил Нектов. Однако по пути к трамвайной остановке на проспекте Маклина не удержался и зашел еще в один двор. Когда он шел подворотней, где-то полыхнул странный лиловатый свет. Даже под каменным сводом вспышка эта была удивительно ярка. «Может быть, молния? – подумал Собиратель. – Нет, грома не слышно, да и небо совсем не грозовое. Это мне просто почудилось. Глаза, видно, переутомил…» Подойдя к большому баку, все четыре крышки которого были гостеприимно открыты, он уже занес свою джентльменскую тросточку, хотел пошуровать там – и огорченно отшатнулся. Плебей воробей, сидевший на противоположном конце емкости, ехидно чирикнул. Бак был полон обычными бытовыми отходами, но все, что в нем было бумажного, было почему-то белого цвета, безо всяких следов типографской работы. «Странные какие-то жильцы в этом доме, – пробормотал Собиратель. – Или, опять же, со зрением у меня неладно?.. Обязательно окулисту надо показаться!»

Решительным шагом направился он к остановке трамвая. Вскоре подошел полупустой N 1. Нектов честно опустил в кассу три копейки, затем крутанул шестеренку, чтобы оторвать законный билет. Однако из подающего механизма выдвинулся кусочек белой ленты – без всяких цифр и букв.

– Черт знает что такое! – возмутился Собиратель.

– Именно что черт знает! – подтвердила сидящая невдалеке женщина. – Вставили рулончик белой бумаги! Вроде, извиняюсь, туалетной – только малого масштаба.