Контактов не будет (Фантастические повести и рассказы)   ::   Варшавский Илья

Но когда мы уясняем из рассказа "Тревожных симптомов нет", во что превратился престарелый ученый Кларенс после оздоровительной "инверсии", освободившей его гениальный мозг от "ненужного балласта" вроде сентиментальных воспоминаний детства, чувства жалости, сострадания, великодушия, памяти о погибшем сыне-космонавте, становится как-то не по себе. А разве люди с кастрированной совестью обитают только в фантастических рассказах, только в вымышленной Дономаге? А не они ли направляли танки на толпу безоружных людей или ракеты на многолюдный город?

Во имя высшей целесообразности, во имя светлого будущего, во имя спасения страны...

Все прогрессы реакционны,

Если рушится человек...

Это сказал Андрей Вознесенский, тоже шестидесятник, сказал в то же время, когда был написан рассказ "Тревожных симптомов нет"...

Но И. Варшавский не был добрее и к самодовольным, ограниченным обывателям, которых больше всего на свете волнует, не сгорит ли жаркое в духовке, и наплевать им в этот момент на любых пришельцев из любого космоса.

Вспомните "Утку в сметане".

Словом, какой бы рассказ И. Варшавского мы ни взяли - а он написал их около сотни, - в каждом из них мы найдем остроумную и изящно исполненную модель нашей многотрудной, очень непростой действительности; от того, что модель эта фантастическая, то есть изображающая окружающую действительность под непривычным, неожиданным углом зрения, черты реальной жизни становятся выпуклее, рельефнее, освещенное, оставаясь при этом совершенно реальными. В настоящей фантастике ничего выдуманного не бывает.

Позволю себе закончить свое послесловие словами, которые уже были в статье, написанной вскоре после смерти Ильи Иосифовича.

Он был добрым, веселым, остроумным, жизнелюбивым человеком. Таким И.

Варшавский и сохранится в памяти тех, кому выпало счастье знать его лично. И таким же он сохранится в памяти многочисленных читателей, потому что все эти черты проявились в его рассказах, чего нельзя не почувствовать, нельзя не понять.

Всеволод Ревич