Корпорация М.И.Ф. в действии   ::   Асприн Роберт Линн

Однако, при данных обстоятельствах, мне думается, я волен исходить из названного предположения, так как волосы, с каким бы там телом они не соединялись, хоть с мужским, хоть с женским, обычно не бывают от природы такого природного цвета… или, если уж совсем точно, цветов. У этой девахи тянулись ото лба до затылка розовые, белые, голубые и зеленые полосы… и отнюдь не пастельных тонов. Эти цвета горели с электрической яркостью, словно подпитывались ее внутренней горелкой и были бы по-настоящему пугающими, будь они нанесены, скажем, на более заурядную башку… Ну, например, мою. Мы с Нунцио уже довольно давно не ошивались на улицах, но и так ясно, что выводимый теперь вид шпаны заметно мутировал по сравнению с нашими ранними годами, когда слово «цветистый» относилось к нашим выражениям, а не к волосам!

— Ну и ну, — говорит сержант, малость облизывая свои кусалки. — Это что же у вас здесь такое? Похоже, мы участвуем в армейской экспериментальной программе, которая специально проверяет правдивость пословицы, что грозней поссиума в бою только поссилтумка! Я хочу, чтоб вы все были во время обучения поосторожней в выражениях. Среди нас находится дама-а…

По тому, как ощетинивается эта чувиха, ясно, что она не привыкла, чтобы ее называли дамой… и далеко не в восторге от этой идеи, однако Лыбби еще не покончил с ней.

— Скажите-ка, дамочка, что это такое у вас на голове? Если это нечто заползшее туда и издохшее, то надеюсь, что вам сделали нужные уколы, потому что, судя по его виду, оно было не слишком здоровым?

— Это называется «волосы», Серж! А что у вас на голове?

— Важно не то, что у меня на голове, рекрут, — лыбится сержант. — Важно, что на рукаве!

И постукивает по нашивкам, обозначающим его звание.

— Три сверху, три снизу. Вам известно, что это значит?

— Что вы — мастер-сержант, Серж.

— Близко, но не угадали. Это означает, что вы должны мне пятнадцать отжиманий, рекрут. По пять каждый раз, когда назвали меня «Сержем». Приступай!

Я жду, что чувиха затеет с ним из-за этого спор, но вместо этого она просто ложится и начинает отжиматься, словно все время только этого и добивалась… и возможно так оно и было. Уж не знаю какую там кашу она предпочитает на завтрак, но отжимается эта девка заметно лучше чем братья Слеппни.

— Раз… Два… Три…

Несколько мгновений Лыбби наблюдает за ней, а потом переключает внимание на другие фигуры на земле.

— ВЫ ДВОЕ! Я сказал двадцать пять отжиманий!

Эта последняя фраза, адресована конечно же братьям Слеппням.

— Мы… пытаемся… сержант!

— НУ ТАК Я ВАС НЕ СЛЫШУ! ОТСЧИТЫВАЙТЕ ИХ!!

— Семнадцать… Восемнадцать…

— НЕ НАЧИНАЙТЕ СЧИТАТЬ С СЕМНАДЦАТИ!!! ДУМАЕТЕ Я ДУБИНА?!!

— Нет… сержант!.. Раз… два…

— А теперь слушай сюда потому что повторять я не намерен! — рявкает сержант снова переключая внимание на остальных нас. — Когда я говорю ваши уши должны быть открыты, а рты закрыты! Не говорите ничего, пока я не задал вам вопрос, а когда задам отвечайте на него кратко, а потом заткнитесь! Когда я захочу услышать ваши вопросы, я скажу: «Вопросы есть?»! Я ясно выразился!

— ДА, СЕРЖАНТ!

— Тогда порядок. — Он снова начал просматривать список личного состава, затем взглянул на корячующиеся на земле фигуры. — Вы трое, этого хватит. Вернитесь в строй. Так, где это я остановился? Гвидо!

— Здесь, сержант! — говорю я, потому что я и впрямь здесь.

— Что такое? Всего лишь «Гвидо»? Без всякой клички вроде Сверчок или еще что-нибудь в этом духе?

— Нет, сержант!

Он подождал несколько секунд желая посмотреть не собираюсь ли я что-нибудь добавить, но я не добавил, так как всегда быстро усваивал науку. Наконец он слегка кивает и читает дальше.

— Майский!

— Здесь, сержант!.. но ребята зовут меня «Майский Жук».

С другой стороны, некоторые, кажется, никогда не усвоят урока.

— Двадцать! — говорит сержант даже не отрывая взгляда от списка личного состава.

Вот так и продолжается.