Кошка в сапогах   ::   Трускиновская Далия

Это был обморок - но очень странный обморок, потому что на губах женщины появилась розовая пена, пробилась сквозь черное кружево маски и заставила всех онеметь.

Драгомирский кинулся приводить в чувство жену, Привидение выхватило из-под савана мобилку и принялось названивать в "скорую помощь".

- Занято! - восклицало оно в отчаянии. - Опять занято! Опять занято!

Аникины примчались на помощь. Событие было для праздника совсем неподходящее, и они хотели, чтобы шуму вокруг него было поменьше. Драгомирский взял жену на руки, хозяйка пошла вперед, показывая путь, и в считаные минуты маркиза перестала смущать своим бессознательным состоянием дорогих гостей. Ее уложили в гостевой комнате на диван, а один из официантов вызвался оказать первую помощь - он, оказывается, был недоучившимся медиком. Первым делом он выставил всех, включая Драгомирского, из гостевой в коридор.

Шалганов, сам не зная зачем, последовал за процессией. И оказался в коридоре вместе с Аникиными, Драгомирским и арабским террористом.

Ревнивый муж первым делом шагнул ему навстречу, причем держал наготове сжатые кулаки.

- Ваша работа? - яростно спросил он. - Вы всю эту кашу заварили?

И замахнулся, но Аникин перехватил его руку и отпихнул его.

- Ты что, рехнулся?!

- А ты не понял? Ей же какой-то дряни в бокал подсыпали!

- Сорок лет живу - впервые вижу, чтобы у отравленного пена изо рта шла! возразил Аникин.

- А много ты из видел, отравленных? Это же кровавая пена?!

Драгомирский был вне себя. Шалганов тихо пятился - получалось, что его сейчас обвинили в отравлении женщины, которую он даже по имени вспомнить не мог!

- Послушайте, Шалганов, как это было? - спросил Аникин.

- Я подошел, сел с Куоккиненом, мы говорили...

- А бокалы уже стояли на столе!

- Откуда я знал, какой бокал она возьмет? - разозлился Шалганов.

- Тот, что ближе к креслу!

- А откуда я знал, кто сядет в кресло?!

- Ей кто-то передал бокал, - вдруг женским голосом сказал террорист.

- Это мог быть только Куоккинен! - вспомнив расположение мест у стола, воскликнул Шалганов. - Или...

И тут же заткнулся. Это "или" было смерти подобно - ведь рядом с финном сидела Томка, и она имела полную возможность подсыпать в бокал что угодно. Значит, все шишки валятся на него - он ее привел.

И тут, кстати, наконец-то встает вопрос: правду ли она сказала, утверждая, что ей, бедняжке, так уж негде встречать Новый год? Может быть, ей просто нужно было проникнуть к Аникиным?

- Или? - переспросил Аникин. - Кто там еще был?

- Кто? - тут лишь Шалганов обнаружил отсутствие Томки. Как могло получиться, что она бросила его одного в такую минуту? И как Томка, добрая душа, не кинулась на помощь маркизе, едва та покачнулась? Шалганов не был уверен, что подружка давала клятку Гиппократа, но медицинское образование все же к чему-то обязывает... и не было случая, чтобы она отказалась приехать к захворавшему Шалганову...

- Куоккинен, значит? - снова полез в словесную схватку Драгомирский. Нашли крайнего! Откуда он знал, что это моя жена? Да он ее вообще впервые в жизни увидел!

- Я - тоже! - воскликнул Шалганов.

- Не врите! Я спросил ее, откуда она вас знает! Она знаете что ответила? Что вы ей немало крови попортили!

Шалганов впервые в жизни ощутил, как мозги разрываются на две половинки. Одной предстоял бестолковый спор с Драгомирским, другая отчаянно выкапывала из памяти картинку: была Томка в своей кошачьей маске рядом, когда прозвучал тост и все приложились к бокалам, или же ее не было? Хоть тресни - не возникало серой кошачьей морды на фоне куоккиненского бархатного плаща, под которым был нашитый на черную же ткань и, очевидно, фосфоресцирующий голубоватый плоский скелет.

Дверь открылась, вышел официант.

- Дело серьезное, - сказал он мрачно. - Кто ее муж, вы?

- Я! - немедленно согласился Драгомирский.

- Идите к ней, все время будьте рядом.