Комитет Тициана   ::   Пирс Йен

Она еще не понимала, что это значило, но принялась усиленно размышлять. Забавное лицо, сказала она Ван Хеттерену, надо приглядеться к нему повнимательнее. Между этим персонажем и картиной, которую утром обсуждали на заседании комитета, безусловно, существует какая-то связь. И она решает выяснить, в чем тут дело. И только после этого объявляет во всеуслышание, что намерена сама поработать над полотном Бенедетти.

Ей нужно работать быстро, потому что она знает, что маркиза собирается продать портрет, а Бралль к тому же сообщает, что Бенедетти тоже готовит полотно на аукцион. Совпадение может заметить другой искусствовед. И она пускается в путь: Милан, Падуя, библиотека в Венеции. Мастерсон лихорадочно переписывает работу, внося в нее последние доказательства. И надо сказать, к немалому раздражению Ван Хеттерена. А Робертс не может представить, что нашелся ученый, которого заинтересовала просто картина. Проследив ее перемещения, он приходит к неверному выводу. Остальное ты знаешь.

Пьетро Луцци заколол из ревности Виоланте, Тициан убил преступника, а власти замяли дело. Миллер зарезал Мастерсон из ревности другого рода. Ван Хеттерен не слишком аккуратно отомстил, но власти снова заминают дело. Интересная параллель, тебе не кажется? История повторяется.

— И ты надеешься, что я и все остальные тебе поверят? — спросила Флавия.

— Как тебе угодно, — снова пожал плечами Аргайл. — Но я не мог найти иного объяснения, почему Тициан написал такие странные фрески в Падуе. Хотя все это несущественно. Я не собираюсь предавать историю гласности.

— Почему?

— В принципе не люблю, когда надо мной смеются. Если бы я имел доказательства, тогда другое дело. Но доказательства базируются на изучении принадлежавшего маркизе портрета, который благодаря вашим усилиям теперь совершенно недоступен. Портрет утерян навсегда. Не осталось даже фотографий; в агентстве нет ни одной. Я еще надеялся, пока не узнал: Мастерсон хотела сделать снимки, но Миллер добрался до нее раньше. А без доказательств вся история превращается в сплошные предположения, догадки и фантазии. Таким образом, — заключил он, — Тициана, как и Ван Хеттерена, надо оставить в покое, а его репутацию — незапятнанной. Жаль. Я бы не отказался от портрета, но полагаю, что Тициан Бенедетти — достойная замена.

Аргайл покосился на Флавию, чтобы понять, какое впечатление на нее произвело его мастерское, как он считал, толкование.

— Не знаю, — протянула она и недовольно засунула руки в карманы. — Слушай, а ты надо мной не подшучиваешь?

Аргайл как-то странно посмотрел на нее, и она сочла его взгляд определенно двусмысленным.

— Что это у тебя? — спросил он.

Флавия рассматривала конверт, который нащупала и вытащила у себя из кармана.

— Снимки, которые я сделала на пристани под домом Робертса. Единственная улика против Ван Хеттерена.

Аргайл взял у нее фотокарточки, рассмотрел при свете уличного фонаря, улыбнулся Флавии и стал рвать снимки и вместе с негативами бросать в канал. Они стояли и смотрели, как обрывки медленно плыли по поверхности, пока наконец не утонули в воде.

— Я всегда говорил: раз уж собрался нарушать естественный ход правосудия, делай это как должно. Сегодня чертова лагуна буквально кишит уликами. — Он обнял Флавию за плечи, полагая, что в сложившихся обстоятельствах его жест вполне извинителен. — Впрочем, не беда: волна все смоет, и концы в воду. — Аргайл легонько пожал ей руку и, к своей бесконечной радости, почувствовал, как она ответила на ласку. — Провожу тебя до самой твоей комнаты в отеле, — и направил ее так, что они пошли прямо в противоположную от гостиницы сторону.