Космический стажер (из дневников Ивана Марсова)   ::   Малышев Эрнст

Выступая над поверхностью Океана на 45-50 метров, он казался гигантским кораблем, плывущим по своеобразному кипящему азотному морю, по которому были разбросаны остроугольные голубоватые метановые айсберги. Едва выйдя из модуля, мы почувствовали под ногами металл. Да, да, настоящий металл! Над островом стояла пелена густого белесого тумана, казалось, невидимые руки протягивали вдоль него и поперек длинные дымовые полосы, которые постепенно стягивались, разрастались, и вскоре нас накрыло сплошное плотное покрывало. Не видя друг друга в этом облачном газовом месиве, мы включили нагрудные фонари и с трудом, еле передвигая тяжелыми башмаками, двинулись к центру острова, где виднелось небольшое возвышение. Через три километра пути перед нами вздыбилась крутая, сплошная стена. Пройдя вдоль нее с десяток метров, мы обнаружили большое, похожее на полуовал отверстие высотой, пожалуй, не меньше двадцати метров. За ним темнел глубокий, уходящий в сторону проем. Я тщательно осмотрел края отверстия и не заметил в них ничего похожего на оплавление. Как и каким образом оно было прорезано в этой толще металла, было совершенно непонятно. Когда Болдерс попытался предусмотрительно захваченным бластером отрезать от стены небольшой кусок, то сумел лишь прочертить лазерным лучом небольшую полоску, так что не возникало никаких сомнений в прочности и твердости металла, из которого состоял остров. Видимо, не случайно плотность Тритона составляет 8/2 см3, что является своего рода рекордом для планет Солнечной системы. Джеймс первым переступил порог этого необыкновенного грота. Я, разумеется, не колеблясь, последовал за ним. Неожиданно из темноты свет фонаря выхватил треугольные ступени, которые вели куда-то вглубь. Высота каждой была не менее полуметра... Опустившись на значительную глубину, я насчитал по крайней мере, свыше пятидесяти ступеней. Мы уперлись в стену, от которой шло два ответвления. Одно уходило полого вверх, другое - вниз. Идти вверх смысла не было, тем более что мы только спустились оттуда. Пришлось направиться налево, вниз. Стены подземной пещеры то плавно расширялись, то сужались, пока мы не попали в циклопических размеров зал, вдоль стен которого тянулись бесчисленные ряды круглых металлических шаров диаметром от метра и более. Возможно, их размеры были огромны, так как луч фонаря не мог достичь потолка этого колоссального сооружения. В стенах зала имелось множество отверстий. Когда мы попробовали войти в одно из них, то сразу поняли, что попали в лабиринт... То слева, то справа попадались многочисленные ниши, углубления, сквозные проходы. Вдоволь помотавшись по бесчисленным анфиладам больших и маленьких выжженных, а может и вырубленных в толще металлического острова пещер, чудом мы выбрались обратно. И вновь очутились в гигантском, с бесконечным числом шаров зале. Обменявшись с Джеймсом репликами, я предложил немного пройти вдоль стены в противоположную сторону и, если не обнаружим ничего примечательного, двинуться к поверхности. Болдерс согласился. Однако, посмотрев на авкометр, я обнаружил, что воздуха осталось на 4,5 часа... Судя по темпам продвижения, этого нам еле хватало, чтобы выбраться на поверхность и добраться до модуля. Я тронул пилота за плечо, чтобы он тоже посмотрел на свой прибор, но он не двигаясь стоял, уставившись на светлое пятно, куда был направлен луч его фонаря. Там, за небольшим шаром, стояла суставчатая могучая металлическая лапа. Направив луч своего фонаря в том же направлении, я выхватил из темноты точно такую же, стоявшую параллельно. Включив интенсивность освещения на полную мощность, мы смогли разглядеть циклопа, неподвижно покоящегося на четырех мощных лапах.