Лабиринт Эрикса   ::   Лавкрафт Говард Филипс

Хотел бы я хоть раз пройтись по венерианским джунглям и не озираться по сторонам, опасаясь внезапного их появления с проклятыми стрелами. У нас с ними сохранялись вполне нормальные отношения до той поры, как мы начали собирать кристаллы - но теперь они нам довольно-таки часто досаждают осыпая нас своими стрелами и перерезая наши трубы водоподачи. Все больше я склоняюсь к выводу, что и у них есть какие-то особые датчики вроде наших кристаллодетекторов, ведь не было случая, чтобы они нападали на людей, у которых при себе не было кристаллов - исключая разве что предупредительную стрельбу с дальнего расстояния...

Около часа дня выпущенная из чащи стрела едва не пробила мой шлем, и на секунду мне показалось, что в моей кислородной трубке дыра. Эти хитрые твари умудрились не издать ни звука, но я увидел, что меня окружают трое. Я прикончил их, очертив в воздухе круг своим огненным пистолетом, потому что засек их, хотя цветом они сливалась с листвой джунглей. У одного из них рост оказался добрых восемь футов и хобот как у тапира. Другие два были нормальными семифутовыми. Пока они только и могут что брать нас числом. Но ведь даже один полк солдат, вооруженных огненными пистолетами, мог бы устроить тут адский пожар. Удивительно, правда, как это именно им удалось занять господствующее положение на планете. Почему им, а не другим живым существам, находящимся на более высокой ступени развития, чем ползучие аркманы и скора или летающие тука с другого континента - если конечно, в пещерах Дионейского плато не таится ещё кто-нибудь.

Около двух часов мой детектор отклонился к западу, где была россыпь кристаллов. Этим также подтверждалась верность выводов Андерсона, и я сменил курс. Идти стало труднее - не только оттого, что пришлось подниматься на гору, но и потому что на пути теперь попадалось больше живности, да и плотоядная растительность стала гуще. Я безжалостно рассекал ножом угратов и давил скора, и мой кожаный комбинезон весь был испещрен плевочками лопнувших даро. Солнечные лучи почти не пробивались сквозь туман, поэтому слякоть под ногами совсем не высыхала. Всякий раз, когда я делал шаг, моя нога увязала в грязи дюймов на пять-шесть, и всякий раз я не без труда вытаскивал её с чавкающим звуком. Хоть бы кто-нибудь изобрел для нас костюмы более подходящие для здешнего климата, чем эти кожаные доспехи. Ткань, конечно, тут быстро сгнила бы, но вот тонкому нервущемуся металлизированному материалу - вроде моего нержавеющего рулона-журнала тут бы цены не было.

Поел я примерно в 3:30 - если конечно можно назвать едой эти проклятые пищевые таблетки, которые пришлось проталкивать в рот сквозь кислородную маску. Вскоре я заметил в окружающем пейзаже кардинальную перемену. - яркие и, похоже, ядовитые цветы приобрели разные оттенки и сплелись в венки. Очертания предметов начали ритмично пульсировать, вокруг появлялись яркие световые точки и танцевали в медленном ровном темпе. Потом стала меняться температура воздуха, которая поднималась и снижалась в унисон с завораживающе-ритмичной барабанной дробью.

Всем мирозданием, казалось, овладела глубокая пульсация, которая наполняла каждый уголок пространства и проникала в мое сознание и тело. Я утратил равновесие и зашатался, причем от того, что я крепко зажмурил глаза и зажал ладонями уши, ничего ровным счетом не изменилось. Тем не менее я сохранял ясную голову и через несколько минут понял, что произошло.

Я просто наткнулся на одно из удивительных миражетворящих растений, о которых слышал так много всяких историй. О них меня предупреждал Андерсон, и он очень точно описал их внешний вид: мохнатый стебель, длинные острые листья и пестрые цветы, чьи дурманящие испарения проникают в любую из существующих типов кислородных масок.