Короткое замыкание   ::   Спиллейн Микки

— Гамильтон делал записи во время своих исследований?

— Конечно, но уничтожал их, как только рапорт был составлен. У нас всегда оставался всего лишь один экземпляр.

— А сам он никогда не печатал свои рапорты?

— А-а... мне кажется, да, печатал. Некоторые. Например, был такой момент, когда мы оказались так завалены работой, что он сам сел за машинку.

— Не помните именно тот рапорт, который он печатал сам?

— О... боюсь, что нет. Я очень хотела бы вам помочь, но, знаете, после сотен и сотен рапортов... эта каждодневная рутина...

— Понимаю... Еще один вопрос. Гамильтон недавно переехал в довольно дорогие апартаменты. Вы не знаете, откуда у него появились деньги?

Секретарша немного поколебалась, потом сказала:

— Мистер Гамильтон был холостяком и жил скромно. Но имел сбережения. Я знаю, что у него был солидный счет в банке. Думаю, он просто нуждался в перемене.

— И сделал колоссальную перемену! Может, у него на примете появилась женщина?

Она покраснела и опустила глаза.

— Нет... К несчастью. Женитьба... да... его не прельщала...

Когда женщина снова посмотрела на меня, я все понял по выражению ее лица. Секретарша была влюблена в своего патрона. Старая как мир история. Это случается во всех городах, во все времена и часто заканчивается трагедией.

— Очень тяжело? — спросил я.

Она молчала пожала плечами.

— Хорошо... Спасибо за помощь. Если мне понадобится что-нибудь еще, я вам позвоню.

— Пожалуйста, звоните.

Тупик. Полное ничто. Четыре трупа и один исчезнувший, владеющий секретом, как взорвать земной шар, но ни малейшей зацепки, с которой можно было бы начать его поиск.

* * *



Чарли Корбинет открыл дверь, как только лифт поднялся на его этаж. Взмахом руки пригласил меня войти.

— Выпьешь?

— Немного. Ночь только начинается.

Он наполнил два бокала, один протянул мне и сел напротив.

— Ничего не нашел?

Я рассказал, как провел время, давая ему возможность самому сделать выводы. Выслушав меня, он сказал:

— Поиски Агрунски идут по двум направлениям. Один отряд отправился по следу с начала его работы по устройству «Горячей линии». Другой занимается более ранним периодом. Это проще, потому что до приглашения Агрунски на «Горячую линию» его хорошо проверила Служба безопасности. Может, просто отыщется какое-нибудь пятно в этом периоде.

— И?..

— Пока ничего. Чистый, как снег. Девственный послужной список, никаких подозрительных дел. Внесенный в список избирателей, он никогда не отказывался от голосования. Появился только один новый момент: его бывший декан рассказал, что на последнем курсе в университете Агрунски был близок к нервной депрессии. Переутомление... Врач, лечивший его, умер, но медицинские записи остались.

Агрунски лечился у врача две недели. Прекрасно отдохнул. После этого вернулся к занятиям. Никаких осложнений.

— Это могло оказаться началом чего-нибудь, нет?

— Возможно... Если бы этот факт обнаружили раньше, ему не доверили бы такой ответственной работы.

— Ничто не доказывает, что он это скрыл?

— Ничто. Депрессия не относится к душевным болезням, так что декан в свое время не счел нужным упомянуть об этом. Переутомление находили почти у всех его усиленно занимающихся студентов.

— Та-ак. А куда же ведет его дальнейший след?

— После установки «Горячей линии» Агрунски участвовал в создании следующего проекта специальных ракетных снарядов. Если помнишь, тогда были зарегистрированы два срыва, прежде чем им удалось преодолеть трудности... Агрунски должен был принять участие в работе по созданию электронной аппаратуры. Но за неделю до начала он попал в автомобильную катастрофу.

Медицинские документы свидетельствуют, что он отделался легко: сломан один палец и совершенно неопасное повреждение позвоночного столба...