Летатели Гая   ::   Ле Гуин Урсула

Летит ли она или падает, но только все мужчины племени, вопя от возбуждения, стреляют в нее из луков или бросают остро заточенные охотничьи копья. Девушка падает, пронзенная десятками стрел и копий. Тогда женщины спускаются вниз с утеса и, если в ней еще осталась хоть какая-то капля жизни, забивают ее камнями. Потом они заваливают труп, пока тело не будет полностью погребено под курганом.

У подножья любого крутого холма или обрыва в этой степной стране стоит много курганов, древние курганы поставляют камни для новых.

Молодые люди пытаются уйти от свой судьбы, сбегая из племени, однако слабость и лихорадка, которыми сопровождается развитие крыльев, превращает их в калек, и они никогда не уходят далеко.

В Южных болотах Мерма существует предание о крылатом человеке, который прыгнул в воздух с жертвенного утеса и полетел так быстро, что, избежав стрел и копий, исчез в небе. Оригинальная история здесь и заканчивается. Драматург Норвер воспользовался ею в качестве основы романтической трагедии. В его пьесе "Преступление" молодой человек назначает свидание возлюбленной и летит туда, чтобы встретиться с ней, но она неумышленно выдает его другому воздыхателю, который лежит в засаде. Когда любовники обнимаются, воздыхатель бросает копье и убивает крылатого. Девушка достает свой кинжал и убивает убийцу, а потом -- после душераздирающего прощания с умирающим крылатым -закалывает себя. Пьеса, конечно, мелодраматична, но, если она хорошо поставлена, то так трогательна, что у всех слезы стоят в глазах, и тогда, когда герой вначале взмывает в воздух, как орел, и тогда, когда умирая, он окутывает возлюбленную громадными бронзовыми крыльями.

Несколько лет назад "Преступление" поставили на моей планете, в Чикаго, в театре Актуальной Реальности. К несчастью, но, наверное, неизбежным образом, пьесу поставили под названием "Жертвоприношение ангелов". Среди гайрян совершенно не существует мифологии или фольклора, относящегося к чему-то напоминающему наших ангелов. Сентиментальные картинки милых маленьких херувимчиков с детскими крылышками, порхающих в виде духов-хранителей, или величественные образы крылатых божественных посланцев поразили бы их как чудовищная насмешка над тем, чего страшится каждый родитель и каждый подросток: над редким, но страшным уродством, проклятием, смертным приговором.

Среди урбанизированных гайрян этот страх до некоторой степени ослаблен, ибо к крылатому теперь относятся не как к жертвенному козлу отпущения, но с терпимостью и даже с сочувствием, как к человеку со злосчастной судьбой.

Это может показаться странным. Парить над головами прикованных к земле, соревноваться с орлами и летать с кондорами, танцевать в воздухе, оседлать ветер, а не шумный металлический ящик или хитроумное изобретение из пластика, материи и ремней, плыть на собственных широких, сильных, роскошных, распростертых крыльях -- как может это быть чем-то иным, кроме радости и свободы? Какими скучными, с угрюмым сердцем и свинцовой душой должны быть гайряне, чтобы считать умеющих летать калеками!

Однако, у них есть на это свои причины. Дело в том, что крылатые гайряне не могут доверять своим крыльям.

Никаких погрешностей в конструкции крыльев нет. При самой малой практике они восхитительно служат для небольших полетов, для скольжения по воздуху без всяких усилий и для парения на восходящих потоках, а при большей практике -- для трюков, фокусов и кувырканий, для воздушной акробатики. Когда крылатые полностью возмужают, то могут достичь большой выносливости, если летают регулярно. Они могут оставаться на крыле почти до бесконечности. Многие научаются даже спать в воздухе.