Коррумпированный город   ::   Макдональд Росс

Я до сих пор не владею левой рукой, возможно, никогда не смогу ее восстановить.

- У вас забавный повод сказать, что жизнь начинается в шестьдесят пять.

- Великий Цезарь, не в этом объяснение! Моя жизнь началась в шестьдесят пять лет совершенно по другим причинам. Именно тогда я получил право.

- Получили право на что? Голосовать?

- Получил право на пенсию по старости, сынок. С тех пор я стал сам себе хозяин. Конец понуканиям, хватит лизать зады, теперь это не для меня! Никто у меня не отнимет эту пенсию.

- Это здорово, - заметил я.

- Это замечательно. Это самая прекрасная вещь в моей жизни.

Он допил свое пиво, и я заказал ему еще бутылку.

- Кто был вашим хозяином до того, как вы получили пенсию?

- Можете себе представить, что они со мной сделали?! - воскликнул старик. - И это случилось, когда я еще не мог ходить после второго инсульта. Они поместили меня в сельский приют, где за мной никто не ухаживал, кроме сожителей по комнате. Мне сказали, что все больницы переполнены. У меня еще не зажили заработанные там пролежни. А потом они не хотели давать мне пенсию по старости, даже когда подошло время.

- По какой же причине?

- Видишь ли, сынок, я не мог документально подтвердить свой возраст. Ты можешь подумать, что достаточно взглянуть на меня, чтобы убедиться, что я стар, но, оказывается, этого недостаточно. Я родился на ферме, и отец не зарегистрировал меня, поэтому мне не дали свидетельства о рождении. Я бы оказался как в открытом море без весел, если бы не помог господин Аллистер. Он занялся моим делом, люди поручились за меня, и дело в шляпе. Теперь у меня свой уголок под лестницей на складе, и никто не скажет "пшел отсюда".

Вошли двое и сели за стол недалеко от нас. Один - невысокий и коренастый, в кожаной потертой куртке, на голове мягкая матерчатая фуражка. Другой - высокий и тощий, лицо - неясный треугольник с обвислым носом. Он вынул из кармана нового синего пиджака гармонику и сыграл несколько протяжных мелодий. Его спутник барабанил по столу растрескавшимися, грязными суставами пальцев и тупо смотрел перед собой.

- Кто такой Аллистер? - спросил я старика.

- Ты не знаешь, кто такой Аллистер? Ты, наверное, тут давно не бывал? Господин Аллистер - мэр этого города.

- И он помог вам с пенсией? Он, должно быть, неплохой мужик.

- Господин Аллистер - лучший человек во всем городе.

- Здесь многое изменилось, - сказал я. - Когда-то надо было обращаться к Дж. Д. Уэзеру, когда требовалась подобная помощь. По утрам в его офисе собиралась очередь.

- Дж. Д. Уэзер был убит до моего второго инсульта. Дай Бог памяти, в июне исполнится два года с тех пор. Ты раньше жил в этом городе?

- Дж. Д. Уэзера убили?

- Да, примерно два года назад. Прости.

- Подождите минутку. Как его убили? - Я положил ладонь на его руку, которая на ощупь была похожа на кость, завернутую в лохмотья.

- Его просто прикончили, - нетерпеливо отозвался старик. - Кто-то выстрелил в него, и он умер.

- Скажите ради Христа, кто застрелил его?

- Отстань от меня, сынок, я набрался пива.

Я выпустил его руку, и он зашаркал в мужской туалет. Блондинки вместе со своим совместным достоянием в искусственном меху ламы отправились, по другим барам. Низкорослый и высокий покончили с пивом и направились в туалет. Зал опустел, кроме меня остался только бармен. Он протирал стаканы и не обращал на меня внимания. Противный, пустой зал был таким же, как десятки баров в незнакомых мне городах. Если Дж. Д. Уэзер мертв, то этот город породит такое же чувство одиночества, как и все другие.

Из уборной донесся шум мужских голосов. Нельзя было разобрать слов, но в звуках ощущалась какая-то неприязнь, а минуту спустя что-то приглушенно шлепнулось. Я посмотрел на бармена, но он был занят своими стаканами.

Затем там кто-то начал всхлипывать. Я поднялся и вошел в уборную.