Любит - не любит   ::   Шумил Павел

Прямая дорога в психушку. Я там расскажу, что был мужиком, и все врачи будут кипятком от восторга писать. А в истории болезни запишут: «Мания величия». Ведь ни одна сука не поверит. Нет, не хочу в психушку. Буду в Штирлица играть. До последнего. А припрут к стенке, сошлюсь на амнезию. Шел, споткнулся, очнулся — гипс. Нет! Шла, споткнулась!

Не то, чтоб успокоился, но ясней стало, что дальше делать. Легенду разрабатывать. Кто я, знаю. Где живу? Адрес! Адрес на конверте!

Итак, для начала неплохо. Не под кустом ночевать буду. Хотя, может, под кустом было бы лучше. Еще лучше бы в моей квартире, но если я умер на улице, там милиция появится. У них ключи будут — из кармана моего бренного тела, а у меня — нет. А если я умер дома, полный облом! Куда тело дену? Меня же и обвинят. Не, домой соваться нельзя. Что обо мне в письме пишут?

Галка, привет! Ох, и здорово ты на фотках вышла! Я даже завидую. А Володька одну фотку хотел себе зажилить. Но я ему сказала: «Нечего! Мной любуйся!» Счастливая ты! Два месяца отпуска, и ни сада, ни огорода! А мы — как ежики! Все лето! Соскучишься — приезжай. Я и тебя запрягу! И жениха тебе подыщем. Нет, Галка, серьезно, 27 лет — пора семью заводить. Тебе домой, в четыре стены не скучно возвращаться? Мужики — они только с виду страшные. Им с самого начала воли не давай, и все будет тики-так! Все! Целую! Пока!

На такую удачу даже не надеялся! Живет одна, и еще в отпуске! В смысле, я живу. И я тоже жил в отпуске.

Еще раз смотрю на адрес, сгребаю все в сумочку и двигаю в свою нору. Уже на улице благодарю судьбу за то, что Галка носит простые туфли, а не на высоком каблуке. На «гвоздиках» я бы обломался.

Дом нахожу без труда, квартиру тоже. Со второй попытки подбираю нужный ключ. Защелкиваю замок на собачку, зашториваю окна и торопливо осматриваю квартирку. Маленькая, ухоженная, двухкомнатная. Комнаты пятнадцать и десять метров. Это на взгляд. Кухня, ванна, туалет. Девичья келья. Роюсь в шкафу, срываю платье, лифчик, натягиваю спортивный костюм. С мылом смываю всю косметику с физиономии. Хотел коротко подрезать ногти, но они оказались накладные. И не противно бабам на руках всякую гадость таскать? Сметаю все косметические причиндалы в ящик под зеркалом. Вытаскиваю из ушей серьги — туда же.

Через полчаса стал похож на человека. Педикюр на ногах смывать не стал. Сам сойдет. Полностью раздеваюсь, осматриваю себя в зеркало. Не следила эта баба за собой. Ну ни капли. О том, что такое утренняя зарядка, только по радио слышала. Цыпленок! С плоскими ногтями. Ни бицепсов, ни трицепсов. Ляжки есть. Может, велосипедом занималась?

Сделал тридцать приседаний. Груди вверх-вниз прыгают. Непривычно.

Ничем она не занималась. Ни велосипедом, ни бегом. Мышь белая, домашняя.

Тут мое тело не выдержало и разревелось. Честное слово, тело, а не я. Я так, взахлеб, с детства не плакал. Хотел остановить процесс — куда там… Уткнулся носом в подушку — и открыл кингстоны. Потом сменил постельное белье, перевернул подушку, чтоб под головой сухо было, уставился в потолок и думать начал. О жизни, о себе.

Нужно ли выяснять, что случилось с моим настоящим телом? Нужно. Только очень страшно. Пока не знаю, есть какая-то надежда. А если узнаю, что меня трамвай поперек переехал — это же все! До старости в женском теле куковать… Это что, мне рожать придется?.. Мне, мужику? Нет. К такой мысли надо с детства себя готовить. Торопиться не буду, сначала освоюсь, но нужно сделать операцию стерилизации. Нехватало еще родами помереть. Родил — анекдот из одного слова.

А баба я, или в девках хожу? Двадцать семь лет — для девушки многовато. Но чем черт не шутит? Как бы проверить? Я же не разбираюсь, где она там, девственная плевра? Нет, плева. Плевра — это в легких. Раньше надо было смотреть.