Люди десятого часа   ::   Кинг Стивен

«Но почему они не побежали? — размышлял теперь Пирсон, когда одна капля дождя упала ему на руку, а другая — на чистую белую поверхность недокуренной сигареты. — Они же должны были с воплями разбежаться, как от гигантских жуков в фильмах пятидесятых годов. — Потом подумал: — Но ведь и я не побежал».

Да, конечно, но это не одно и то же. Он не побежал, потому что застыл на месте. Впрочем, он пытался бежать; просто новый знакомый остановил его прежде, чем у него включились голосовые связки.

"Летучая мышь в человеческом облике. Ты впервые это увидел».

Над широкими плечами Самого Элегантного в Текущем Году Делового Костюма и над безупречно вывязанным красным галстуком возвышалась огромная серовато-коричневая голова, но не круглая, а бесформенная, словно бейсбольный мяч, который усиленно пинали целый сезон. Прямо под сводом черепа пульсировали черные линии — вероятно, вены, — образуя бессмысленное подобие дорожной карты, а там, где полагалось быть лицу, но его не было (во всяком случае, по человеческим понятиям), торчали и вздрагивали какие-то выросты, каждый из которых жил собственной ужасной жизнью. Зачатки черт лица были сведены вместе — плоские черные глаза, абсолютно круглые, алчно взирали из середины «лица», словно глаза акулы или какого-то обрюзгшего насекомого; бесформенные уши без мочек и раковин. Носа — во всяком случае, насколько мог рассмотреть Пирсон, — не было; правда, два подобия клыков торчали из густой щетины под глазами. Большую часть лица занимал рот — громадный темный полумесяц с треугольными зубами. Существу с таким ртом, подумал Пирсон, разжевывать пищу незачем.

Первой его мыслью, когда он уставился на это ужасное видение — видение, которое держало изящный дипломат в безукоризненно наманикюренной руке, — было: «Это Человек-слон». Но теперь он понимал, что это создание не имело ничего общего с бесформенным, но, по существу, человеческим персонажем старого фильма. Дьюк Райнеман был ближе к истине: эти черные глаза и словно нарисованный рот гораздо больше подходили мохнатым, пискливым существам, которые по ночам ловили мух, а днем висели головой вниз в темных местах.

Но не это побудило его закричать: такая потребность появилась, когда существо в костюме от Андре Сира проходило мимо него, уже уставившись темными, словно у насекомого, глазами на вращающуюся дверь. Ближе всего оно находилось в те секунду-другую, и именно тогда Пирсон увидел, что это бородавчатое подобие лица скрывается под зарослями щетины, произраставшей прямо из него. Он не знал, как это может быть, но так было — он видел, как плоть расползается вокруг массивных изгибов черепа и струится вдоль мощной, как у собаки, челюсти волна за волной. А в промежутках виднелась какая-то отвратительная сырая розовая масса, о которой не хотелось и думать… но теперь, когда он вспомнил, оказалось, что он не в силах перестать думать о ней.

Все новые капли дождя падали ему на лицо и руки. Рядом с ним на закругленном краю клумбы Райнеман в последний раз затянулся сигаретой, отшвырнул ее и встал.

— Пойдемте, — сказал он. — Дождь начинается.

Пирсон взглянул на него широко раскрытыми глазами, затем осмотрелся вокруг. Блондинка в красной юбке как раз входила в здание с книгой под мышкой. Сразу за ней шел пожилой волокита с прекрасной седой шевелюрой.

Пирсон, сверкнув глазами в сторону Райнемана, переспросил:

— Заходить туда? Вы серьезно? Туда же вошло это чудовище!

— Я знаю.

— Хотите услышать абсолютный бред? — спросил Пирсон, выбрасывая окурок. Он не знал, куда он сейчас пойдет, — наверное, домой, но точно знал, куда не пойдет ни за что — обратно в Первый коммерческий банк Бостона.

— Конечно, — согласился Райнеман. — Почему бы и нет?

— Эта тварь выглядела точь-в-точь как наш почтенный управляющий, Дуглас Кифер… кроме головы, я хочу сказать.