Крайние меры   ::   Макеев Алексей

И ведь оказался совершенно прав!

Кстати, разработанную начальником Московской сыскной полиции, заведующим уголовным розыском Российской империи Аркадием Франциевичем Кошко систему сыска всецело перенял потом знаменитый Скотланд-Ярд. Когда после октябрьского переворота Кошко был вынужден эмигрировать во Францию, англичане, памятуя об уникальном сыскном таланте генерала, предложили ему возглавить исследовательский отдел британской сыскной полиции. Но Кошко отказался. Великий русский сыщик умер в Париже в 1928 году. По слухам – от голода…

Да и за советские времена стыдиться не приходилось. Целое созвездие ярких имен: Потапов, Якимов, Собачников… Это только в Москве! А Ленинград? А провинция? Есть, есть чем гордиться русским сыщикам! Славные предшественники были у Гурова.

Но «нельзя объять необъятное», вспомнил Лев бессмертную максиму Козьмы Пруткова. Довольно исторических экскурсов, пора переходить ко дню сегодняшнему.

Тут возникла некоторая заминка. Гуров оторвался от клавиатуры компьютера, задумчиво посмотрел на пустую кофейную чашку. Скромность проклятая заела!

Дело в том, что рассказать о делах управления за последние двадцать лет, не поминая всю дорогу себя любимого, а также своего заместителя и ближайшего друга, старшего оперуполномоченного полковника Крячко, никак не получалось! Самые громкие дела, самые остроумные оперативные ходы… Они со Станиславом, случалось, спасали друг другу жизнь, а такая связь двух людей даже выше, чем дружба, она – самая крепкая. Потому что держится на совместно пролитой крови, как своей, так и вражеской. Недаром знаменитая пара Гуров – Крячко числилась любимцами генерал-лейтенанта Орлова, его преторианской гвардией. Петр Николаевич Орлов ценил Гурова и Крячко, прежде всего, как людей умных, надежных, как настоящих профессионалов. Должности и звания – дело наживное!

«Сам себя не похвалишь – дураком помрешь, – весело подумал Гуров. – Из песни слова не выкинешь. Эх, отцветай, моя черешня! Сейчас распишу в подробностях, какие мы со Станиславом Васильевичем молодцы. Под чутким руководством Петра Николаевича Орлова. Который, прочитав мое творение, вставит мне клизму на полведра со скипидаром и битой стеклотарой. За саморекламу и зазнайство».

Лев, посмеиваясь, вновь склонился над клавиатурой.

Звонко щелкнул замок входной двери.

«Маша пришла, – с радостью подумал Гуров. – Надо же, значит, вечерний спектакль уже полчаса как закончился! Быстро время пролетело, я совсем не заметил… Нет, здорово эта работа увлекает!»

Его жена, Мария Строева, известная актриса, подошла к Гурову, ласково взъерошила волосы на затылке мужа:

– Трудишься, писатель новоявленный? Как успехи?

– Очень устала? – ответил Лев вопросом на вопрос. – Давай вместе кофейку попьем, я тоже отдохну. А то с непривычки к такого рода деятельности мозги в штопор закручиваются. Я все больше протоколы сочинять мастак. Расскажешь, как спектакль, что в театре нового.

– Нового? – переспросила Мария. – Знаешь, есть одна неприятная новость, я как раз с тобой поговорить хотела. Как бы она не по твоему ведомству. У тезки твоего, Левы Рашевского, младший брат пропал. Леонид.

– Это у главрежа вашего? С которым ты постоянно собачишься?

– Не преувеличивай, – возмущенно сказала она. – Мы люди творческие, нам без этого нельзя. Кстати, наши отношения к делу не относятся. А младшего брата Лев очень любит, волнуется за него… Сегодня, как речь об этом зашла, у него так сердце прихватило, что я уже хотела «Скорую» вызывать.

– Скажи толком, что за «дело»? Что значит «пропал»?

– То и значит, что вышел шесть дней тому назад, двадцать третьего февраля, на праздник, утром из дома – и как в воду канул. Ни слуху ни духу. Может, займешься этим, ну… поищешь его, что ли?

Гуров неопределенно хмыкнул. Почесал в затылке.