Малый драконий род   ::   Кернер Элизабет

О святая Шиа, Матерь всех нас, мне слышалась музыка! Когда-то сердцем и разумом мы слились с ним воедино в полете влюбленных — там, в его темных чертогах на Драконьем острове, — и тогда вместе сложили новую песню, а теперь эта же мелодия звучала у меня в голове, сообщая сердцу больше, чем могли сказать самые изысканные слова. Красота ее была неописуемой.

— Утро доброе, милая моя, — произнес он затем вслух и, с улыбкой притянув меня к себе, звонко поцеловал. Я ощущала его тело — сильное, теплое, зовущее — но желание мое растворилось в нахлынувшей внезапно радости. — Сколь чудесно это первое утро нашей с тобой супружеской жизни! Боюсь, правда, нам давно уже пора вставать.

— Думаю, Джеми решил проявить великодушие, любимый, — пробормотала я, улыбнувшись, и мы обнялись еще крепче. Сердце его билось рядом с моим, и в его объятиях я ощущала себя необыкновенно уютно, уверенная в полной безопасности, оберегаемая силой его любви. В голосе у меня проступало веселье: я не могла сдержать буйной радости, что охватила меня. — Если он до сих пор еще не послал за нами, значит, утро в нашем распоряжении.

— Твой нареченный отец воистину великодушен, — ответил он игриво, и руки его принялись бродить по моей спине. — И как же мы поступим со столь щедрым даром?



Вариен



Обняв меня своими длинными руками, она крепко прижалась ко мне, и я вдруг с удивлением понял, что она плачет.

— Вновь глаза твои источают морскую воду, малышка, — пробормотал я. Как я и рассчитывал, это ее развеселило. Прежде, когда мне еще не было известно, как на языке гедри называются слезы, я оказался свидетелем того, как при первой встрече со мной она плакала от радости, ибо мечта ее, лелеемая долгие годы, наконец осуществилась. Тогда-то я и сказал ей эти слова.

— О Акор, — выдохнула она где-то между смехом и слезами. — Акор, мне все еще не верится, что ты здесь, со мной, что ты человек и мой законный супруг!

— Твой до конца дней своих, моя милая Ланен, — ответил я, поглаживая ее по волосам и наслаждаясь этим чудесным ощущением. — Пусть же Ветры и Владычица позволят нам оставаться вместе многие годы, чтобы я имел возможность показать тебе всю бесконечную истину любви кантри.

В ответ она снова захохотала, да так сильно, что мне пришлось выпустить ее из объятий; но как только она поведала мне причину смеха, я тоже засмеялся.

— Что ж, любимая, — сказал я, нежно поглаживая ее по плечу, — еще раз спрашиваю тебя: что нам делать со столь прекрасным утром?

Подумав немного, она с улыбкой ответила:

— Ты не поверишь.

— Хорошо, пусть так, — ответил я слегка высокопарно, вновь привлекая ее к себе. — Однако в чем же состоит твоя затея, в которую я не поверю?

— Я хочу отправиться верхом к Межному всхолмью, в лес.

Я подумал было, что она шутит, однако заметил, что при этих словах глаза ее полыхнули радостью.

— Зимой солнце здесь редко бывает таким ярким, а я... О Акор, раньше, когда Хадрон был жив, мне ни разу не выпадало счастья побывать там зимой, — сказала она. — А я всегда так мечтала об этом. До Межного всхолмья рукой подать, и, видит Владычица, лошадей у нас предостаточно.

— Думаю, уж по одному-то скакуну на каждого найдется, — ответил я со смехом, по-прежнему не выпуская ее из объятий.

— Да, но когда твоя жена владеет собственными племенными конюшнями, да к тому же еще лучшими в Колмаре, выбор сделать не так-то просто. — Она усмехнулась. — Ну так как? Позволишь ли ты мне ехать, или же мне заставить тебя?

Последнее меня заинтересовало.

— И каким же образом ты это сделаешь? Способности твои достойны восхищения, сердце мое, и ты не перестаешь меня удивлять, но все-таки и во мне сохранилась еще часть моей былой силы. Сомневаюсь, что ты сумеешь вырваться из моих объятий.

— Не все решается только силой, — ответила она, и тут я вскрикнул. Она едва коснулась меня пониже ребер, однако ощущение было крайне необычным, и мне пришлось выпустить ее.

— Что это ты сделала? — принялся допытываться я.