Марсианский прибой   ::   Биленкин Дмитрий Александрович

Аннотация: Надо испытать, что такое марсианский прибой. Его трудно описать, на Земле ничего похожего нет. Можно часами сидеть у подножья красных скал, всматриваться в безбрежье песков и слушать марсианский прибой. В просторах песчаных океанов Марса гуляют бури, их порывы сотрясают зыбкую почву как землетрясение. Они приближались к красным скалам со стороны песков. Он шёл сзади, ступая след в след. Они уже почти выбрались на берег, Ванину оставалось несколько шагов…

---------------------------------------------

Дмитрий Биленкин

Марсианский прибой

Тишина, безветрие, потом — шорох. Так начинается марсианский прибой.

Можно часами сидеть у подножья красных скал, всматриваться в безбрежье песков и слушать, слушать. Шорох везде и нигде. Похоже, что с фиолетового неба льдинками осыпается полупрозрачная изморозь облаков. Стеклянный шорох. Очень точное название.

Когда он смолкает, по песку пробегает дрожь. Тяжеловесно, медленно встаёт вал. Он наползает на сухие глыбы, накрывает их, неторопливо проседает. Тогда глыбы прокалывают песок снизу. Впечатление такое, будто щербатая челюсть пережёвывает вал. С плоских камней лениво сползают струйки песка. И снова горбится вал.

А кругом — неподвижность. Спокоен песок вдали, незыблемы, как вечность, красные скалы. Только здесь, только в этом заливе и только у самого берега катится марсианский прибой.

Это значит, что далеко в просторах песчаных океанов разгулялась такая буря, что её порывы сотрясают зыбкую почву как землетрясение. И тут, в заливе, колебания совпадают в резонансе, микроструктура прибрежья меняется, песок обретает текучесть. Вероятно, так, подробней никто не знает и не торопится узнать — на Марсе пока слишком много безотлагательных дел.

Я стараюсь не пропустить ни одного прибоя. Сижу, смотрю, слушаю и думаю. Очень хорошо думается наедине с явлением, подобного которому нет нигде. Исчезает время, исчезают границы пространства, даже тела своего не ощущаешь: лишь ты и прибой, никого больше.

Теперь берег пуст. А раньше здесь было людно. Помню, как были потрясены радисты Земли просьбой прислать плавки. Да, нашёлся шутник, которому не терпелось натянуть поверх скафандра плавки, чтобы окунуться в прибой.

Новички летали сюда купаться, чтоб было о чём порассказать на Земле; старожилов влекла тоска по воде, настоящей воде, настоящему прибою, настоящему морю. Никто не мог противостоять искушению.

Шутником был, конечно, Ванин. Не то, чтобы остроумие было чертой его характера: пожалуй, наоборот. Но до чего ж сложны, противоречивы, неожиданны наши поступки, когда ими руководят чувства! Особенно у таких замкнутых натур, как Ванин. И как странно, причудливо выглядит всё это перед лицом марсианского прибоя…

Случай с Ваниным тогда потряс всех своей мнимой нелепостью. Теперь эта история обросла легендами, в которых трагичное переплелось с комичным, смелость с безрассудством. Как всё это далеко от истины! И какими мы ещё выглядим младенцами с нашими ракетами, искусственным белком и ядерной энергией, когда в своих же интересах пытаемся продумать и наперёд предвидеть поступки человека. Помню первую разведку Марса. Мы не могли рисковать, мы не имели права рисковать — любая неудача отбросила бы нас далеко назад. А перед нами была неизвестная планета, на которой всё могло случиться и ничего нельзя было предусмотреть заранее. Поэтому наше поведение было предопределено особенно жёстко. Ни одного случайного шага, страховка всюду и везде. Программа осторожности! Мы неукоснительно следовали ей. Всерьёз обсуждалось, как первый из нас ступит на Марс: надо ли его обвязывать верёвкой или нет? Конечно, раз почва выдерживает корабль, она выдержит и человека.