Метаморфозы вампиров   ::   Уилсон Колин

На это ушло несколько минут: мешала досада. Когда линия выровнялась и ум подернулся приятной дремотностью, Карлсен вернулся к алфавиту и стал всматриваться в «z». Релаксация была с ленцой, отчего цепкость в целом размывалась. Вместе с тем у него на глазах последняя буква неожиданно сместилась влево. Секунду спустя стало ясно, почему: «а» стерлась. Когда же внимание снова скользнуло к «z», буква продвинулась влево еще на шаг; исчезла «b».

Минут пять ушло на то, чтобы овладеть трюком. Словами этого не передать. Понятно одно – здесь как-то задействовано одновременное напряжение и расслабление воли, вследствие чего тело на миг насыщается упругим импульсом тепла. Этот импульс, оказывается, усиливает способность удалять буквы, отчего лишь четче улавливается тепло. Одним стойким и продолжительным усилием он стер алфавит целиком.

Когда исчезла «z», Карлсена охватило такое торжество, что захотелось крикнуть Линду. Сдержавшись, он написал: «Игривая лиса перескочила ленивого пса» и строчку удалил с такой легкостью, будто нажал клавишу «Delete». Хотя при этом опять приходилось начинать с последней буквы и строчка ползла влево, поскольку удаление начиналось с противоположного конца. Явно что-то не то, по-другому надо.

– Вы уж извините… – раздался голос Линды Мирелли.

От неожиданности Карлсен вздрогнул: он даже не слышал, как она открыла дверь, настолько поглощен был занятием.

– Извините, что отвлекаю, только на экране у меня что-то такое творится…

– Что именно?

– Слова пропадают и пропадают.

Карлсен следом за Линдой прошел в ее кабинет. Сев на стул, она указала на экран. Через ее плечо, он прочел: «Дорогая миссис Голдблатт будет с 23 сентября по 10 октября в отпуске, и д-р Карлсен был бы признателен…» – На самом деле надо: «Ставим Вас в известность, что Доктор будет с такого-то по такое в отпуске…» Карлсен сосредоточился на «н» – последнем в слове «признателен» – и цепко вгляделся, мгновенно чередуя сосредоточенность и расслабление. – Вот видите, опять пошло-поехало!

– Прошу прощения, это я сделал, – признался Карлсен.

– Вы?

– Похоже, раскусил фокус: стираю теперь буквы. Только не пойму, почему срабатывает на вашем, процессоре. Не может же он улавливать мои волны из соседней комнаты?

– Да нет, откуда. Человек сказал, у него мощность всего ничего.

Карлсен качнул головой.

– Тогда почему на вашу машину действует? Как-то, может, закольцевались…

– Понятия не имею, как.

– А ну давайте-ка ваш аппарат ко мне в кабинет.

Процессор с кисейно-тонким экраном весил легче дамской сумочки. Линда, подхватив, внесла его к Карлсену, в кабинет и поставила рядом с его процессором.

Карлсен снова напечатал: «Игривая лиса перескочила ленивого пса». Сосредоточился на последней букве, скомандовал стереться. Через несколько секунд предложения как не бывало, а вместе с ним и того, что на соседнем экране; уцелело лишь «Дорогая миссис Гол…»

– Ну вот, точно закольцованы! – рассмеялась Линда.

– Вздор какой-то. Если только…

– Что «только»?

Поворачиваясь, он случайно скользнул лицом по сеточке ее платья. В этот миг смутная догадка подтвердилась. Внутреннее тепло передалось вдруг в область паха, вызвав острый трепет желания. Неизъяснимо чувствуя, что поступает совершенно приемлемо для них обоих (все равно что снять нитку у нее с рукава), Карлсен приник губами к ее соску. Она резко, прерывисто вдохнула, притиснув при этом его голову к своей груди. Карлсен языком ласкал сосок через полупрозрачную ткань. «Дурень, ну что ты творишь!» – укоризненно маячило в голове, однако тело не обращало внимания, действуя совершенно обособленно. То же самое, когда Линда Мирелли высвободила грудь и, прильнув к Карлсену, нежно раскрыла ему губы языком.