Межзвездный скиталец   ::   Лондон Джек

Все грехи каторжников сваливали на меня, и за них мне приходилось расплачиваться заключением в карцер на хлеб и воду, или же меня подвешивали за большие пальцы рук и держали в таком положении на цыпочках целые часы; каждый такой час казался мне длиннее всей жизни, прожитой до этого.

Умные люди бывают жестоки; глупые люди – чудовищно жестоки. Сторожа и другие мои начальники, начиная со смотрителя, были тупые чудовища. Послушайте, что они со мной сделали! Был в тюрьме поэт-каторжник с маленьким подбородком и широким лбом, – поэт –дегенерат. Лгун, трус, доносчик, шпик. Изящные слова, не правда ли, в устах профессора агрономии? Но и профессор агрономии может научиться дурным словам, если запереть его в тюрьму на всю жизнь.

Этого поэта – мазурика звали Сесиль Винвуд. Его уже не раз присуждали к каторге, но так как он был предатель и доносчик, то в последний раз его приговорили всего лишь к семи годам. «Хорошее поведение» могло значительно сократить и этот срок. Мой же срок заключения был – до самой смерти! И этот-то жалкий дегенерат, чтобы сократить свое заключение на несколько лет, вздумал добавить целую вечность к моему пожизненному сроку!

Я расскажу вам, как это случилось. Я сам узнал правду лишь через много-много лет. Этот Сесиль Винвуд, чтобы выслужиться перед начальником тюремного двора, смотрителем, директорами тюрьмы, комитетом помилований и губернатором Калифорнии, сочинил побег из тюрьмы. Теперь заметьте себе: во-первых, прочие каторжники так ненавидели Сесиля Винвуда, что не позволили бы ему даже поставить четвертушки табаку на тараканьих гонках (тараканьи гонки – любимое развлечение каторжников); во-вторых, я был псом с худой кличкой; в-третьих, для своих махинаций Сесиль Винвуд нуждался в псах с худыми кличками – в пожизненно заключенных, в отчаянных, в «неисправимых».

Но пожизненно заключенные (или «вечники») тоже презирали Сесиля Винвуда, и, когда он подъехал к ним с планом общего побега, его высмеяли и прогнали с бранью, как того заслуживает провокатор. И все же он их одурачил, этих сорок хитрейших молодцов. Он не оставлял их в покое. Он хвастался, что пользуется влиянием в тюрьме, как «доверенный» конторы смотрителя, а также благодаря тому, что работает в тюремной аптеке.

Был среди каторжников Долговязый Билль Ходж, горец, осужденный за грабеж в поезде и целые годы живший одной мечтой: как бы убежать и убить своего товарища по ограблению, который выдал его. Этот-то Долговязый Билль Ходж и сказал Винвуду: «Докажи мне!»

Сесиль Винвуд принял вызов. Он утверждал, что опоит сторожа в ночь побега.

– Рассказывай! – говорил Долговязый Билль Ходж. – Нам нужно дело. Опои кого-нибудь из сторожей в э т у же ночь. Вот, например, Барнума, – он дрянь-человек. Вчера он исколотил помешанного Чинка в Аллее Беггауза, да еще не в свое дежурство. В эту ночь он дежурит. Усыпи его, и пусть его выгонят. Докажи, что ты это можешь, и тогда пойдет разговор о деле!

Все это Билль Ходж рассказывал мне в карцере спустя много времени. Сесиль Винвуд противился немедленной пробе сил. По его словам, нужно было время, чтобы выкрасть снотворное средство из аптеки. Ему дали срок, и через неделю он объявил, что все готово. Сорок дюжих вечников ждали, как это сторож Барнум заснет на своем дежурстве. И Барнум заснул! Его застали и уволили.

Разумеется, это убедило вечников. Но оставалось еще убедить начальника тюремного двора. Ему Сесиль Винвуд каждый день докладывал, как подготовляется побег, который целиком был им выдуман. Начальник тюремного двора также потребовал доказательств. Винвуд представил их – и я только через несколько лет узнал все подробности этой махинации: так медленно раскрываются тайны тюремных интриг.

Винвуд донес, что сорок человек, готовящихся к побегу, к которым он вкрался в доверие, забрали такую силу в тюрьме, что собираются получить контрабандой револьверы при помощи подкупленного ими сторожа.