Миро-Творцы   ::   Иванов Сергей Григорьевич

Конечно, вероятность мизерная, но пренебрегать ею не стоит.

— Ну,— снова спросил Юстиан,— так кто желает высказаться?

И снова не отозвался никто — ни из творцов, ни из спецов. Мало, что они друг друга дичились, так еще сковывало присутствие крутарей. Действительно, разные касты — даже породы. Крутари-то и меж собой едва научились ладить, но почему эти умники так враждебны к другим?

Со вздохом Вадим поднял руку — должен же кто-то вызвать пальбу на себя?

— Чего нам не хватает — это хорошего психолога,— объявил он.

— Намек, да? — сейчас же окрысился Игорек.— Хотелось бы знать, на кого?

— В первую очередь на голышей,— ответив Вадим.— Во вторую — на Шершней. Почему первые по развитию чуть выше обезьян, а вторые не могут ответить ни на один серьезный вопрос?

— Чего странного? — выскочил Тим.— Обычная блокировка памяти!

— Обычная, вот как? — осведомился Вадим.— Тогда, может, объяснишь, каким образом это достигается и как ее снять?

— Не мой профиль! — отрезал технарь.

— И я о том,— согласился Вадим.— С профилями у нас недобор. Бог с ними, со спецами, надыбать бы на приличного любителя!

— Что до голышей, можно предположить задержку в развитии,— сказал Юстиан.— Помните детей, похищенных зверями? Если на первые несколько лет голышей изолировали от людей…

— Тебе не кажется, что здесь налицо потомственный идиотизм? — спросил Игорек.

— На лице! — обрадовано пророкотал Власий, но его приятель каламбуром пренебрег и продолжал:

— Их либо выводили на протяжении поколений, отбраковывая умников, либо поднимали такие же дебилы, лишенные речи!.. Впрочем, бог с ними. Ясно одно: рассказать про здешние чудеса они не могут.

— В отличие от Шершней,— добавил Вадим.

— С ними дело серьезней,— подтвердил Игорек.— Такое ощущение, что им всё до лампочки: будут их пытать или прикончат.

— Уже пробовали,— сообщил Брон и усмехнулся на округлившиеся глаза творцов: — Не я — ордынцы. Никакого проку!

— Ну да,— упавшим голосом заключил Игорек,— вот я и говорю…

— Дело не в равнодушии,— снова вступил Вадим.— Эти парни чего-то боятся — сильнее смерти, сильнее боли. Притом, что совесть атрофирована напрочь — даже в усеченном варианте, для самого узкого круга. И страх этот впечатан так глубоко, что одолеть его можно лишь ценой распада сознания.

— Эка хватил,— прогудел Власий.— Еще про заклятия вспомни!

— И потом, чего можно бояться сильнее смерти? — опять начал заводиться Игорек.— Не бога же? Бога можно лишь почитать.

— Смотря какой бог,— возразил Вадим.— И вообще, что он есть? Возможны варианты.

— “Бог есть любовь”,— с иронией процитировал Власий.

— Допустим. И любить его следует больше, чем самого близкого из людей, включая себя,— тогда ради бога не жаль и жизни. Но, повторяю, в Шершнях нет ни любви, ни совести, ни чести — ничего, пустота, вакуум!.. Даже ордынцы рядом с ними кажутся ангелами.

— Ну, так,— принялся загибать толстые пальцы бородач,— бог у нас уже был, ангелы были… Не хватает дьявола.

— Именно,— снова заглотнул наживку Вадим.— Предположим, Шершни “продались дьяволу”. Что это значит?

— И что же? — глумливо спросил Власий, прихлебывая густейший чай.— Наверное, отсутствие души? — И загнул третий палец.

— Подчиненность,— сказал Вадим.— Притом абсолютную. Замену горизонтальных связей на вертикальные — жесткая пирамидальная структура, скорее всего, подкрепленная энергетически. Вспомните их четкие градации в силе — ступенька за ступенькой, от рядовых Шершней через вожаков к главарю. Вот это действительно монстр!

— При условии, что он вам не померещился,— съехидничал Игорек.— Проломить такие ворота — это же надо!.. А может, он взорвал их?

— Брон,— попросил Вадим.