Может ли машина мыслить?   ::   Альтов Генрих Саулович

 — А вот о чем. «Аристотель» утверждал, что в чемпионате по футболу на первое место в группе «А» выйдет команда «Крылья Советов». А «Эрг Hoop» визгливым и вибрирующим голосом, который для него придумал один фантаст, упрямо повторял: «Чепуха, чепуха, чепуха… 97,6 процента, Сын Голубой Планеты за то, что победит команда „Динамо“. Да! „Аристотель“ сыпал фамилиями игроков, ссылался на спортивных обозревателей и… и попрошу не смеяться! — рявкнул директор. — Не вижу в этом ничего смешного.

— Мы не смеемся, — сказала девушка. — Мы стараемся не смеяться. Ничего не случилось. Просто эти машины плохо запрограммированы, вот и все.

— Вы так думаете? — обернулся к ней директор. — Так вот, я все выяснил. Дядя Вася, дежуря в хранилище, в течение трех лет читал вслух спортивные газеты и журналы. Он даже слушал передачи со стадионов. Больше того, кое-кто из вас любил заходить туда по утрам. Так сказать, для обсуждения спортивных новостей. Да. И никто не вспомнил, что рядом — машины, пусть старые и плохие, но машины. Никто не вспомнил, что автоматы имеют акустические приемники и, следовательно, могут…

Голос директора потонул в общем смехе.

— Не огорчайтесь, пожалуйста, — сказал юноша в ковбойке. — Автоматы не представляют ценности: они, в сущности, не нужны. Но если хотите, можно легко убрать эту лишнюю информацию о… футболе.

— Нет, нет, тут нужно разобраться, — возразила девушка. — Пусть автоматы считались неудачными, негодными. Но теперь… теперь они спорят о футболе. Разве это не свидетельствует, что машина может мыслить, как человек? То есть почти как человек.

Директор покачал головой.

— Мой юный друг, — ехидно сказал он. — Это работают блоки анализаторов вероятности. И только. Как можно утверждать, что автоматы мыслят, когда один из них твердит о команде «Крылья Советов», а другой — о «Динамо»?! Ребенку же ясно: первенство возьмет «Спартак». Вы когда-нибудь бываете на стадионах?..

Странный вопрос



Анатолий Сергеевич Скляров, тридцатилетний профессор истории, удобно устроившись на диване, в сотый раз перечитывал «Трех мушкетеров». Кардинал Ришелье вызвал к себе д'Артаньяна, и это волновало Анатолия Сергеевича, хотя он знал, что все окончится благополучно. Кардинал уже вручил смелому гасконцу патент на звание лейтенанта, когда из-за стены послышался робкий стук. Анатолий Сергеевич взглянул на часы; было два часа ночи. Он отложил книгу и встал с дивана.

Вторую половину дачи снимал учитель математики — тихий, застенчивый старик. За две недели Скляров, поглощенный работой над статьей для исторического журнала, обменялся со своим соседом лишь несколькими незначащими фразами.

Анатолий Сергеевич закурил сигарету и подошел к окну. Стук повторился.

Скляров застегнул пижаму и вышел на веранду. Математик стоял в дверях своей комнаты.

— Извините, пожалуйста, — быстро сказал он, увидев Склярова. — Я решился потревожить вас…

Он кашлянул и умолк.

— Что случилось, Семен Павлович? — спросил профессор, внимательно глядя на соседа. Старик, как всегда, был одет в черный, тщательно отглаженный костюм. Но по галстуку — слишком яркому и наспех завязанному — Скляров понял, что произошло нечто чрезвычайное.

У Семена Павловича было очень доброе лицо, и сейчас оно показалось Склярову особенно милым и добрым. Профессор подумал, что такие лица бывают у старых детских докторов, для которых главное оружие — потемневший от времени деревянный стетоскоп и беспредельная человеческая доброта.

Математик сконфуженно погладил пышные, еще сохранившие лихость усы и неуверенно произнес:

— Машина… Она сейчас будет говорить. Я полгода ждал, и вот сейчас зажглась контрольная лампочка.