Набла квадрат   ::   Воробьев Петр

Печи ее металлургических комбинатов требуют сырья, добываемого на новых и новых рудниках. Имперская пропаганда штампует новых и новых героев, заражая безумием новые и новые легионы фанатиков. Имперский штаб ищет новых и новых противников, чтобы офицеры не слонялись без дела, замышляя перевороты. Имперская расовая служба охотится за новыми и новыми генетическими донорами, способными замедлить вырождение постоянно полуголодного и оболваненного населения. Ученые имперских институтов лихорадочно работают над новыми и новыми проектами средств транспорта и массового истребления, зная, что в случае малейшей задержки или неудачи их отправят на расчистку ядовитых джунглей в каком-нибудь недоосвоенном мире.

Обычные клетки умирают спустя несколько делений — раковые делятся неограниченно. Бешеной собаке семь поприщ не крюк. И так далее.

Горм перевел дух, нырнул в шахту и через мгновение вернулся с подозрительно пахнувшей рыбиной. Раздирая ее пальцами, он подвел итог своей речи:

— Я знал, что мы встретимся с космической диктатурой. И меня удивляло, что мы не встретились с ней раньше.

— Если и на тинге ты так сорил чешуей, не удивляюсь, что тебя не восприняли достаточно серьезно.

— Ядрена мышь, я думал, что говорю с разумным собеседником, а не с родней троллей!

— Ты, видно, еще голоден — заводишься, как пружинный. Я поначалу опасался за твой рассудок — вдруг анабиоз может оказать какое-то воздействие, а теперь вижу, что все в порядке.

— Ы?

— Не было и нет.

— Ах ты волчище! Впрочем, я-то на тебя давно махнул рукой, с тех пор, как тестовый компьютер Коннахта сгорел, не вынеся твоей тупости.

— Он умер от зависти к быстроте моей оперативной памяти!

— То-то ты перед каждой репликой заикаешься, нарыв троллистого самомнения!

— Такого о себе я еще не слышал.

— Дарю.

— Надо поговорить о деле. Чем мы собираемся заняться?

— Мстить. Я ничего не знаю об этих тварях, кроме одного — все они мои кровные враги. Мечом Крома и проклятьем могильного холма клянусь, что воздвигну курган из их расчлененных трупов! Если они в этой системе, мы захватим их звездолет. Если нет — построим свой и полетим на поиски. А если на пути я открою прекрасную девственную планету с синими морями и пушистыми облаками в прозрачной атмосфере, я знаю, каким именем ее назвать.

— Месть? Да будет так, Горм сын Эйвинда! Но вот что тревожит меня.

Сколько мы летели?

— И ты это у меня спрашиваешь? Кому знать, как не тебе?

— А я не знаю. Мне известно одно — в той стороне, куда нас бросил взрыв, была огромная межгалактическая полость. И даже по эрозии моих бронеплит я не могу прикинуть, сколь долог был путь, потому что он пролегал через пустоту. Очень может быть, что Вселенная успела состариться, и ни Метрополии, ни ее врага, к счастью для последнего, уже никто не помнит. Не говоря уже о том, что мы не в своей галактике.

— Скверный оборот. Сколько планет у этого…? — Горм махнул кинжалом в сторону звезды.

— Штук семь больших и пять маленьких, плюс кометное облако в плоскости эклиптики и пылевое облако, в которое мы поначалу въехали. Я толком рассмотрел только ближнюю к звезде планету. — Спроецированная на стекло стрела ткнула в светящийся серпик в небе, потом возникло увеличенное изображение.

— Убери эту гадость. Еще что?

— У четвертой и пятой планет вроде бы есть свободный кислород в атмосфере.

— Начнем с четвертой, в таком случае.

Не спасешься от доли кровавой,

Что живым предназначила твердь,

Но тащись — несравненное право

Самому выбирать свою смерть!

Так, что ли?

Горм ввинтился между загромождавшими шахту корпусами полуразобранных универсальных роботов и, ловко избежав столкновения с висевшей посреди шахты промасленной тряпкой, вплыл в крошечный бытовой отсек.