Наемники Судьбы   ::   Федотова Юлия

У них было много общего. В этих краях, населенных главным образом людьми да эльфами, и спригган Хельги, и диса Меридит были такими же чужаками, как Энка. Им постоянно давали это понять, и все трое с радостью покинули бы Уэллендорф, но Хельги изучал естественную историю, Энка – архитектуру, а преподавали их, как на грех, только в Уэллендорфском университете, наряду с обычным перечнем обязательных предметов: философией, алхимией, астрологией, риторикой и магией. Особенно всех троих удручала магия. Неуклюжая, мрачная и опасная человеческая магия с ее бесчисленными амулетами, вонючим зельем, настоянным на разной дряни, и неудобоваримыми заклинаниями, которые требовалось знать наизусть. Энка и Меридит еще смогли кое-как к ней приспособиться, но Хельги она доводила до отчаяния. Он не мог взять в толк, зачем, например, сприггану, способному устроить приличный ураган, используя пять некрупных камней, учиться вызывать летний ветерок при помощи варева из старой змеиной кожи, цветов руты и земли из-под эшафота. «Это все равно как если ты умеешь читать по нормальному, а тебя заставляют делать это задом наперед, по слогам и стоя на голове!» – жаловался он. Однажды Хельги даже рискнул вступить в дискуссию с профессором Перегрином (выдающееся светило в области прикладной магии, ученик самого Мерлина!).

– А вы представьте, что попали в местность, где нет камней, – сказал профессор.

Хельги резонно возразил, что ему куда легче представить местность, где нет змей, руты и эшафотов. Аудитория развеселилась, Перегрин разозлился. Меридит яростным шепотом велела Хельги заткнуться и не нарываться. Он так и сделал и с тех пор страдал молча, а на экзаменах отчаянно шельмовал, пряча в кармане горсть мелких камешков и трясясь от страха, что кто-нибудь из сокурсников-эльфов его выдаст. Не со зла, просто в силу честности эльфийской натуры. Но годы студенчества сказывались и на эльфах – они стоически молчали, а кое-кто даже последовал дурному примеру других и стал использовать свои эльфийские штучки.

Но если практическую магию и удавалось спихнуть таким образом, то с теорией была просто беда. Вот и зимой Хельги сдал ее лишь с третьего раза, за что и был лишен стипендии. Это нанесло сокрушительный удар по их благосостоянию. Меридит получила шесть баллов из двадцати по риторике, Энка до сих пор ходила с хвостами, а деньги почти кончились. Оставшихся едва хватало на пару лепешек и кружку эля на троих. Потому неудивительно, что все трое пребывали в самом дурном расположении духа и, не скупясь, устраивали друг другу гадости.

Но на сей раз девицы перестарались. К вечеру у Хельги так разболелась голова, что он уже полдевятого покинул вечеринку в клубе и отправился спать в конуру на чердаке. Они снимали ее на троих, и была она так мала, что вмещала лишь табурет, тумбочку и две сдвинутые вместе кровати с соломенными матрасами. Камин уже не топили, из щелей под крышей нещадно дуло, и паутина, с которой Меридит вела жестокую, но неравную борьбу, развевалась на ветру. Продрогший Хельги залез под рваное одеяло и некоторое время мучился проблемой выбора: у стены холодно, в центре жестко – попадаешь на стык кроватей, – а если лечь с краю, к утру непременно окажешься на полу. В конце концов он улегся по диагонали, мудро решив: куда сдвинут, туда сдвинут, – и заснул.

Проснулся Хельги от яростного стука в дверь.

«Интересно, кто забыл ключи на сей раз?» – подумал он, открывая. Больше он ничего не успел подумать. Яркий свет фонаря резанул глаза и тут же сменился тьмой от накинутого на голову мешка. Посыпался град ударов. Хельги сопротивлялся несколько минут, до тех пор пока холодное лезвие кинжала не вонзилось ему в бок. Это было последнее, что он почувствовал.