Наследство Империи   ::   Ипатова Наталия

— Муссон идет, — озабоченно бросил таксист. — Я снижаюсь. И вот что, мистер, лучше бы вам найти местечко, где пересидеть.

— Долго пересиживать-то?

— А этого, — ухмыльнулся поганец, — заранее никогда не знаешь. Нереида!

Главная, она же единственная, улочка прибрежного городка опустела в одно мгновение. Впрочем, как подозревал Кирилл, она и в лучшие дни выглядела не слишком оживленной. Полоскали и хлопали, вырывались из рук тенты кафе — единственные цветные пятна в этом царстве серого. По улице, как в аэродинамической трубе, несло пыль и мусор — по большей части сухую рыбью чешую.

Вся их хваленая экология заключается, по-видимому, в отсутствии любых продвинутых производств. В том числе и очистных.

Одно слово — провинция.

По улице, впереди и справа, молоденькая блондинка боролась с ветром, попутно с помощью допотопного ключа опуская на витрину бронированную штору. Системы наведения зафиксировали цель.

Кирилл молча, придирчиво рассмотрел ракушечный браслет вокруг широкой щиколотки, мощные запястья, разношенные тапки без задников и младенчески розовые пятки. Национальный тип? В плюс зачлись тесные брючки-капри, выгодно обрисовавшие обращенную к улице и слегка оттопыренную от усилия часть тела.

Подойти. Помочь с этим идиотским ключом. Намекнуть, что прогрессивное человечество уже много лет пользуется дистанционными пультами. Изобразить в своем лице это самое человечество. Попросить убежища на время муссона: по всему видать, местные серьезно относятся к стихии. Затруднения в делах покамест не того порядка, чтобы нельзя было потратить энное количество денег в приятной компании. Сущая ерунда рядом с их экологическим сбором. Все равно, пока не починят бедняжку «Балерину», особенно не из чего выбирать.

Кирилл взялся за прокси, чтобы расплатиться и отпустить возницу, каковой автомедон уже нетерпеливо ерзал и проявлял разные другие признаки нетерпения, как вдруг кое-что на другой стороне улицы отвлекло его внимание.

Там, возле спортивного магазинчика, припарковался частный флайер, не новый, но известной модели, и производства явно не местного. Владелец стоял у раздвижных дверей, придерживая их для женщины и мальчика, и всей своей позой демонстрируя внимание и вежливость, словно этих и муссон подождет.

Вот вам щиколотка! Хитом курортной моды на Нереиде были нынче укороченные бриджи, и ничто не мешало в совершенстве разглядеть ее линии: породистые, сухие, с элегантно выступающей косточкой. Совершенно зиглиндианская — ах эта ностальгия! — щиколотка. Такой, скорее, кстати пришлась бы лакированная туфелька с немыслимым каблучком, чем прогулочно-беговой ботинок.

Рассматривая щиколотку, Кирилл, разумеется, упустил первую возможность: девица в тапках справилась сама и скрылась с улицы, захлопнув за собой дверь с табличкой «Закрыто». Однако он не расстроился. Он вообще, по правде говоря, тут же забыл про нее напрочь.

Ни одна нитка из всего, что было на особе надето, не изготовлена на Нереиде. Узкие черные бриджи, серебристо-серый облегающий жакет с карманами на груди. У брюнетки, что на пару с сыном заталкивала в багажный отсек флайера новую доску для серфинга, отличный вкус. К сожалению, всякий раз она вставала так, что он не видел ее лица.

Зато в пацаненке, болтавшемся вокруг с советами, пока мамаша, всунувшись в багажник по пояс, обустраивала там негабаритный груз, было что-то этакое... Взгляд Кирилла то и дело возвращался к нему. То ли восемь лет, то ли все двенадцать: он совершенно не разбирался в детях. И не собирался разбираться — в обозримом-то будущем.

Захлопнув багажник, дама распахнула дверцу со стороны пассажира, мальчишка резво нырнул в салон и притаился там.