Настоящая власть   ::   Лазарчук Андрей

---------------------------------------------

Андрей Лазарчук, Николай Романецкий

Настоящая власть

Стрельба из пулемета очень отрезвляет.



Федеральный агент Дэйл Купер. Интро



— Бог ты мой, ну почему я такой идиот? — Секара в отчаянии ударил рукой по рулю. — Почему я такой идиот?

Он кричал, но сам не замечал своего крика.

Стрелка бензомера уже не вздрагивала, а плотно лежала на нуле. И красный огонек горел ровно. А сзади вплотную, бампер в бампер, держалась оливково-зеленая патрульная машина…

Время между тем текло привычно медленно. Стены обшарпанных складов плавно проплывали назад, черно-зеленые, слегка размытые. Светло-светло-коричневый, почти белый асфальт, скорее похожий на разлитое шоколадное молоко. Впереди будет ответвление вправо, он еще не видел его, но точно знал: будет.

Вот он, поворот. Плавно-плавно, без тормозов, сносит так, как должно сносить, кривая выверена до микрона… Секара не знал, как он это делает. Просто делает, и все. Разноцветные баки с мусором, пестрые мешки (но ни единого оттенка желтого и красного), штабеля ящиков… впереди грузчики что-то вытаскивают из фургона, три четверти дороги перегорожено, но проскочить можно. Только сейчас в зеркале заднего вида показывается хищная патрульная машина, черно-сливовые вспышки на крыше…

Секара, не снижая скорости, просунул машину между фургоном и высоким парапетом тротуара. Без звука и содрогания.

Налево. Сколько же еще проработает мотор? Минуту? Больше? Насколько больше?

Сразу три патрульные машины сзади. Конечно, чертовы копы вызвали поддержку.

Почему я тогда не остановился? Что-то неприятно знакомое померещилось в жестах и чертах констебля, поднявшего жезл…

Паника. Паника. Просто паника.

И вот теперь — всё. Тупик, И — одновременно — задергался мотор.

Секара, не теряя и доли секунды, распахнул дверь и выскочил из еще не остановившейся машины. Повел — скорее, взмахнул — взглядом вокруг. Дальше было три пути: по пожарной лестнице на крышу высокого и слепого, без окон, здания; через бетонный забор; по виадуку, ведущему за забор, в сторону залива, но не видно куда…

Две патрульные машины тормозят юзом, разом отрезая пути и на крышу, и к забору. Четверо выскакивают, бросаются к нему…

Форма баклажанного цвета и нечеловечески плавные движения. И бледно-салатные лица с провалами вместо глаз. «Это просто сон, подумал кто-то в Секара. Это просто ночной кошмар. Я скоро проснусь…»

Но проснуться он не мог вот уже скоро полгода.

Значит — надо продолжать вести себя. Хоть как-нибудь.

И он повернулся к нападающим.

Секара примерно знал, кого копы видят перед собой. Мужчина лет пятидесяти, белый, с лицом изможденным — того землистого оттенка, который выдает смертельно больных. Узкие плечи и тонкие руки. Никакой не соперник для четверых сытых, плотных, обученных и отважных полицейских… Хороших парней. Очень не любящих плохих парней. Обходящихся с ними круто.

Стой! Руки на стену! Расставить ноги!

И — взмах дубинки…

Рука сама идет назад, перехватывая плотную палку посередине. Рывок, хруст. Кажется, полицейский кричит. Раскрытая светящаяся пасть и оливкового цвета зубы.

Удар в ответ. Звук ломающейся челюсти. Липкие нити повисают в воздухе.

В этих нитях запутываются и начинают барахтаться полицейские. Им-то кажется, что они бегут и дерутся…

Секара взмахивает дубиной. Еще один коп складывается пополам.

Но — за спиной протяжный звук. Это тормоза. Конечно, была же еще и третья машина, и четвертая…

Он бьет почти наугад и поворачивается. Чтобы бежать. Бежать. Бежать. Отныне и до конца жизни — только бежать и бежать…

На пути — пухлощекий коп. Губы дергаются. В руках какая-то коробка. Шокер. Ну да. Вылетают и втыкаются в грудь Секара два медных наконечника.