Нечто   ::   Якубовский Аскольд

Я был чуть жив от усталости. Заболел левый бок, и дышалось трудно. В висках стучало - в ритм ударов пульса.

Каплин тоже устал.

- Баста! Я выдохся!

И прилег. Я кое-как присел рядом с ним и вытянул ноги. И тогда лишь мне удалось привалиться спиной к стенке, так связывал меня скафандр.

Я сказал: "Уф-ф..." Пожалел, что упрямо шел сюда. Каплин прав, не могли сюда прийти люди, и нам тоже не следовало приходить. Впрочем, нам практически ничего не грозит.

Каплин по обыкновению говорил, но я не слушал его, задумавшись о Федосеиче. Он шел с Птаком сюда и тоже исчез, мой милый добрый Федосеич. И без него мне смутно, и скучно, и нечем заполнить вечера. Остается только размышление, и моя голова теперь совсем не отдыхает, а сердце в вечной тревоге. Если я упрямо лез сюда, то из-за Федосеича...

А Каплин трещал, что в других мирах будет нам пожива, что на Земле нет не постигнутых нами форм жизни, в чем был прав.

Я вежливо, но совершенно автоматически поддакивал ему, должно быть, потому, что Каплин нравится мне. С ним весело, он нескладный и долговязый даже в мыслях и бесконечных предположениях.

Я редко видел такого вот человека, к которому предположения и проблемы липли так охотно. Ум Каплина напоминает мне суконные брюки после прогулки по дикому полю в сентябре или октябре.

Столько вцепится в шершавую ткань всякого рода чертиков, собачек и репьев!

И меня удивляет, что он бывает способным к четкому мышлению, таким мне представляется замусоренным его ум.

А может, это просто форма его умственного отдыха.

Я, отдыхая, дремлю - Каплин болтает о рождении звезд и цивилизации осьминогов, спрашивая, почему бы ей не возникнуть в море... Задремал я, помнится, где-то на Юпитере.

Каплин вдруг стал огромным, а я маленьким и круглым, будто голова красного голландского сыра.

Став голландским сыром, я покатился куда-то вниз и катился долго и приятно. Затем пришел крепкий сон. Но сказать то же о своем пробуждении я не могу: оно было неприятным и даже болезненным.

Во-первых, проснулся я внезапно, дернувшись, и ударился о стеклышко шлема, клюнув в него носом. И второе - мне было жутко. Так себя чувствуешь где-нибудь в лесу, если ночь глухая и беззвездная.

Я стал искать причины страха.

Светилось жерло кратера, по-прежнему кипела лава, тени лежали на полу вперемежку с полосами красного и желтого (от фонарей) света.

Тени... Они шевелятся, движутся, живут. В этом нет ничего особенного, это оптический обман, скольжение света по наплывам. Пора было и возвращаться - отдохнул недурно. Я потянулся, зевнул.

- Пора, - сказал я.

- Тише. Что это? - прошипел в телефон Каплин. Он тянул палец, указывая.

Я медленно повернул голову (заело в сочленении скафандра, но хрустнуло и отпустило) и увидел клок тени. Он оторвался от камней и плыл, держась центра, медленно плыл к нам.

- Вот так груздь, - пробормотал я и замер - другая тень, разрастаясь, двигалась на меня.

Я не дышал и не отрывал глаз от движущегося. Вот колышется метрах в трех, вот, надвинувшись, загородило красноватые отсветы и засветилось само.

Я вскрикнул: прозрачно-черное Нечто проплыло надо мной и затерялось среди других вполне нормальных теней.

Я вцепился в жесткую руку Каплина: надвинулись еще тени. Они замелькали между оплавленных камней, то плыли дымными клочьями, то походили на силуэты человека, на что угодно.

Вот летит птица, плывет крокодил, кошка... Прошел согнутый годами старик.

Но основная их форма шарообразна.

Кто они, эти призраки?.. Черные, зыбкие, неясные?..

(Черные призраки - тогда же я нашел им название.)

Одни призраки на лету исчезали, другие припадали к камням. Оторвавшись, они вновь занимали место в строю и летели, летели...

Что это?.. Намек?.. Игра?..