Ночь иллюзий   ::   Ломер Кит

Естественно, недовольные посчитали, что монополия вождей на лимузины, дворцы и ансамбль обученных нянечек, способных своей наружностью успокоить издерганные нервы администраторов, есть признак разложения. Представьте себе их ярость и отчаяние, когда Государство, отказавшись проявлять терпимость к подрывной деятельности, отправило недовольных в отдаленные районы, где, занимаясь полезным трудом в простых условиях, они получили возможность исправить ход своих мыслей.

Я вызвал Премьера и поинтересовался его намерениями, когда экономическое положение стабилизировано, оппозиция раздавлена, спокойствие установлено.

— Я думаю об освобождении всего континента, — признался он.

— Они беспокоят нас? — осведомился я.

— Иначе толпа станет волноваться, — сказал он. — Захочет иметь телевизоры, автомобили, морозильники — даже рефрижераторы! Только потому, что я и мои коллеги располагаем небольшими удобствами, позволяющими нам выдержать невыносимое бремя руководства, они захотят поднять новую волну протеста. Что эти бездельники знают о проблемах, которые стоят перед нами? Приходилось ли им проводить мобилизацию на границах? Приходилось ли им принимать решение: танки вместо масла? Беспокоились ли они о традиционном международном престиже?

Я поразмышлял над этим. И вздохнул.

— Все-таки это не то. Не та Утопия, о которой я мечтал.

Я стер его и его труды и грустно обозрел запустение.

— Может быть, дело в том, что я создал ситуацию, когда у семи нянек дитя без глазу? — размышлял я. — В следующий раз я сначала завершу свое творение, создам его таким, каким хочу его видеть, а уж после этого предоставлю каждому полную свободу.

Это была отличная идея. Я превратил чащобы в парки, осушил болота, посадил цветы. Я построил города с широкими проспектами и комфортабельными жилыми массивами, я разбил роскошные парки с кружевами тропинок, фонтанами, зеркальными прудами, театрами под открытым небом, возвел чистые, светлые школы и плавательные бассейны, углубил речки и наполнил их рыбой, снабдил изобилием сырья и достаточным количеством бесшумных, хорошо спрятанных, не загрязняющих окружающую среду фабрик, производящих миллиарды простых, надежных чудесных приспособлений, которые избавили всех от тяжелой грязной работы, предоставив людям свободу заниматься только тем, чем могут заниматься только люди: • оригинальными исследованиями, искусством, массажем, проституцией и ожиданием за столиками. Затем я в одно мгновение наполнил города населением и стал ждать криков восторга.

Но никаких проявлений чувств не обнаружилось. Я спросил красивую молодую пару, прогуливающуюся по чудесному парку у безмятежного озера, хорошо ли им здесь.

— Наверное, — сказал он.

— Просто нечего делать, — сказала она.

— Думаю чуток подремать, — сказал он.

— Ты меня больше не любишь, — сказала она.

— Не дури, — сказал он.

— Я покончу с собой, — сказала она.

— Вот будет праздник, — сказал он.

— Ты сукин сын, — сказала она.

Я пошел дальше. Приблизился к пожилому джентльмену с ангелоподобными белоснежными локонами, который стоял на каменной скамье, смущенно уставившись на большой куст. Подойдя вплотную, я увидел, что он смотрит сквозь куст на двух обнаженных девушек, забавляющихся друг с другом на траве. Услышав мои шаги, он развернулся.

— Разврат, — произнес он дрожащим голосом. — Они занимаются этим уже добрых два часа, прямо на публике!

Опять было что-то не так.

— Знаю, — закричал я. — Я слишком много сделал за них. Им необходимо благородное дело, за которое они могли бы энергично взяться все вместе. Нужен крестовый поход против сил зла, с флагами Правды над головами!

Мы выстроились в шеренги, я сам — во главе, мои верные солдаты — за мной. Я приподнялся на стременах и указал на стены осажденного города.

— Там они, ребята! — закричал я.