Обычный рейс (Полярные новеллы)   ::   Казанцев Александр

Галя думала о маме, о Хибинах, о рыбачьем поселке, в котором родилась.

Говорят, когда на это место впервые пришли геологи, там не было ничего, кроме тундры и гор. А потом вырос замечательный город.

Геологи показались тогда Гале людьми, прокладывающими путь в "завтра". Она решила стать геологом. В войну пошла защищать родные места. Потом, уже геологом, пришла сюда, в северные пустыни, где тоже вырастут когда-нибудь города.

Было трудно... Хорошо, что выросла на Севере, хорошо, что мать воспитала в труде: это во многом помогло.

Кузов мерно раскачивался, наклоняясь на буграх. Галя то прижималась к дверце, то приваливалась к плечу Кузьмы Андреевича.

Он с заботой поглядывал на начальника. В уголках губ усталые складки. Что-то ей снится? Может быть, видит во сне асфальтовое шоссе, про которое недавно говорила Доброву, видит заводы и города, что вырастут здесь, подле их находок?

Как она обрадовалась, когда осмотрела последнюю вырытую ими яму!

Кузьма Андреевич спрыгнул тогда к ней вниз. Галя рассказывала ему, он слушал, не все понимая... Эх, непременно будет он учиться на геолога! Сорок лет не так уж много. А то что он механик, так это только на пользу будет. В Арктике люди непременно должны друг друга заменять. Вот Ваня, он еще зеленый, а помочь сейчас некому...

Галя привалилась плечом к Кузьме Андреевичу. Машина накренилась влево. Добров быстро вывернул руль, перехватывая баранку. Но кузов кренился все больше, машина остановилась, забуксовала. Галя проснулась.

- Замечтался! - в сердцах воскликнул Кузьма Андреевич.

Ваня забарабанил в стенку кабины.

Галя распахнула дверцу и легко выпрыгнула на траву. Под ногами захлюпало.

Левое переднее колесо по самую ось ушло в топь.

Галя забежала за кузов, столкнулась с Ваней. Он стоял над левой гусеницей, почти по колено в воде.

- Не газуй, не газуй! - кричал Ваня. - Еще глубже гусеница уходит...

С трудом вытаскивая сапоги, Галя обошла машину. Добров выглянул из кабины.

- Назад, полегоньку, - спокойно скомандовала Галя.

- Вы бы сели в кабину, Галина Николаевна, - предложил Ваня, - а то вода зальет еще в голенища...

Галя улыбнулась.

- Берите лопату, Ваня.

Трещал мотор, крутились колеса, летели комья липкой грязи.

Забрызганные, измазанные, Галя и Ваня тщетно старались помочь мотору. Машина ушла в топь по самый кузов.

- Вот ведь какое дело, - сокрушенно говорил Добров, осматривая увязшие гусеницы, - а ведь когда-нибудь будут здесь асфальтовые дороги, непременно будут...

- Не вовремя о мостовых вспомнили, Кузьма Андреевич, - вздохнул Ваня.

Галя нахмурилась:

- Неужели придется ждать, когда подмерзнет? Мы не можем терять времени.

- А вот и вовремя о мостовых вспомнил, - резонно возразил Ване Добров и обернулся к Гале: - Вскроем верхний слой с бугра. До мерзлоты и полуметра не будет. Начнем мостить мерзлыми "кирпичами"...

Ваня покраснел и полез в кузов за ломом и второй лопатой.

- Галина Николаевна! Мы сами... Зачем вы лопату берете? - протестовал он.

Галя работала упорно, наравне с мужчинами.

На северном склоне бугра сняли оттаявший слой земли, докопались до вечной мерзлоты и, с трудом вырубая куски грунта, стали переносить их в вырытую гусеницами колею.

Через три часа Добров снова сел за руль, включил мотор. Кузов затрясся, машина дрогнула. Завертелись колеса сначала в одну, потом в другую сторону. Полетели мерзлые комья. И вдруг что-то хряснуло, мотор завыл, как от боли. Колеса остановились.

Побледневший Добров выскочил из кабины. Лопатой прорыв себе ход, полез под кузов.

Галя и Ваня молча стояли, наблюдая за ним.

Весь мокрый, перепачканный, он наконец выбрался из-под кузова и поднялся на ноги.

- Так что, Галина Николаевна, - сказал он, - плохое дело... Карданный вал полетел... Теперь все.

Галя отвернулась, чтобы спутники не видели ее лица.