Очи бога   ::   Марко Джон

Очень странно, думала Кассандра, что никто не знает, как выглядит Акила, и никто не видел его в сражении. Большинство принцев были воинами, но не он. Акила позволял своему печально известному рыцарю воевать вместо себя, сам же оставался внутри крепостных стен. Может быть, он трус? Кассандра так не считала. Разве не отважный поступок для лиирийца — прибыть в Риик?

— В нем есть тайна, — пропела Кассандра. Идея заинтриговала ее. Она отодвинулась от окна и приблизилась к дубовой кровати, застланной мехами, с кружевными покрывалами и надушенными подушками. Приготовленное для нее Джансиз платье лежало поперек кровати, оно выглядело целомудренным и соблазнительным одновременно: отличный наряд для обольщения. Принцесса оглядела свое смуглое гладкое тело. Ей семнадцать, и сложена она великолепно. Но Акила ведь король. Наверняка он знавал многих женщин, и отнесется к ней критически. Неуютное чувство — оно изредка посещало Кассандру — начало подниматься из глубины души. Она с радостью приняла требование отца выйти замуж за лиирийца, потому что устала от Хеса и хотела стать королевой. Но девушка также была уверена, что ей стоит изображать побольше нежелания и сопротивления, чтобы продемонстрировать свою скромность и благочестие. Однако тому уж минул месяц, и теперь Акила почти на пороге. Хуже всего, что король Лиирии не знал о замыслах ее отца.

Больше всего на свете Кассандра хотела, чтобы воцарился мир. Она прочла недоверие в глазах отца, когда доставили письмо от Акилы с предложением о встрече. Никогда отец не выглядел таким довольным и таким серьезным одновременно. Чтобы установился мир, он готов на потери: пусть даже лишиться ее, любимой дочери. Кассандра считала, что должна заботиться об отце, но покинуть Хес — где она лишь одна из нескольких сестер-принцесс — было ее заветной мечтой. Да еще стать королевой! Какая из сестер отказалась бы от подобного соблазна?

— А теперь тебе нужно одеться, пока они не явились сюда, — сказала Джансиз. — Твой отец захочет, чтобы ты приветствовала их.

Кассандра молча кивнула. Джансиз встревожилась ее молчанием, бросив на принцессу испытующий взгляд.

— Как ты себя чувствуешь? — прошептала девушка.

Кассандра застонала. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о ее страданиях — не сегодня, когда она так близка к цели.

— Ты обещала не говорить об этом нынче, — напомнила она.

— Так с тобой все в порядке?

— Да, только говори потише, — Кассандра инстинктивно оглянулась на закрытое окно, надеясь, что снаружи их никто не слышит. — Я чувствую себя хорошо. Ничего не болело уже несколько дней.

— Я не верю тебе, — усомнилась Джансиз. — Я кое-что слышала сегодня утром. Если хорошо себя чувствуешь, то почему тебя рвет?

— Ох, ну и ведьма же ты! — проворчала Кассандра. — Хватит шпионить за мной. — Она села на край кровати, зная, что от подруги не скроешься. Болезнь напала на нее неделю назад, и состояние ее ухудшалось, в то время как дела вообще шли все лучше. И теперь боль дошла до предела, превратившись в раскаленную иглу в желудке, вызывая рвоту, а иногда даже окрашивая мочу в красный цвет. Она не знала, в чем дело, да и не пыталась узнать. Знала только, что, если отец обнаружит это, ее замужество — шанс стать великой — обречено на неудачу.

— Иногда во время еды я испытываю боль, и это все, — заключила она. — Я понервничала за завтраком. Это и вызвало недомогание. Не волнуйся, Джансиз. И обещай, что не скажешь никому ни слова.

Девушка по-прежнему оставалась встревоженной.

— Я боюсь за тебя, Касс. Позволь, по крайней мере, Данетт взглянуть на тебя. Она никому не скажет, зато может дать тебе обезболивающее.

— У Данетт рот шире, чем благословенный Крисс.