Лето страха   ::   Паркер Т. Джефферсон

Но раньше... мы всегда позволяли себе относиться к ним как к каким-то хищникам, которые навязывали себя и свои жуткие поступки обществу. Вы наверняка слышали о подобных чудовищах. Наверняка читали о взломах жилищ, удушениях, резне, об оглушающих дозах наркотиков, подмешанных в пиво, предложенное случайным встречным, о пентаграммах на ладонях бродяг, об отравленных и поруганных останках тел военнослужащих, порубленных на части как говядина, а затем засунутых в сумки и выброшенных на обочины дорог или за территорию национального парка, который является естественной границей нашего округа (близко к нему живет сейчас мой отец).

Конечно же, вы слышали о них — о Душителе с автострады (на счету которого предположительно десять жертв). Ночном Бродяге (четырнадцать), Рэнди Крафте (семнадцать). Кстати, сейчас они играют друг с другом в бридж, сидя в самом охраняемом крыле Вакавильской исправительной тюрьмы. Данный факт официально подтвержден во всех печатных органах, в том числе и на страницах журнала «Вэнити фейр». (Крафт обычно выигрывает. Он терпеть не может Душителя с автострады и обращается с ним как с испорченным мальчишкой. Ночной Бродяга мстителен и порой нарочно делает дурацкие ходы. Крафт в восторге от его агрессивности.)

Всех этих людей принято считать пришельцами. Даже Крафт, кроткого вида компьютерный программист, выросший в нашем округе, всем всегда казался чужаком. Возможно, это происходило потому, что все его жертвы — молодые мужчины, многих из которых он тем или иным способом совратил, изнасиловал, а потом убил. Сама по себе гомосексуальность Крафта заключала его в некий странный, загадочный мир. Он обитал в таком мире, в котором честные люди не могли бы представить себя. Во время суда над Крафтом я неоднократно беседовал с ним и был буквально поражен его интеллектом, умом, смирением, кажущейся его правдивостью. Могу добавить: взят он был в собственных своих владениях, как говорится, с поличным — с мертвым телом моряка на переднем сиденье его автомобиля и записной книжкой с адресами и описаниями внешности нескольких мужчин. Позже выяснилось, многие из них были одурманены наркотиками, изнасилованы, разрублены на куски и выброшены на свалку; другие из этого списка в полицейских отчетах проходили как «пропавшие без вести». Несмотря на все это. Крафт никогда не проникал в подсознание жителей нашего округа в такой степени, как проник Полуночный Глаз в это лето страха. Полуночный Глаз явился из нашей среды. Он был создан нами, взлелеян нами. В конечном счете, я думаю, люди поверили в то, что он был нами самими и, в меньшей степени, конечно, что мы были им, этим самым Глазом.

Сейчас на дворе зима, и люди могут наконец начать забывать.

Но одну вещь я не смогу забыть никогда: правда далеко не всегда делает нас свободными.



Глава 2

Не могу вразумительно объяснить, почему в ту субботнюю ночь третьего июля я позвонил Эмбер Мэй Вилсон. Да, когда-то я был близок с ней, но с тех пор прошло почти двадцать лет. Да, я думал о ней — время от времени — на протяжении всех этих двадцати лет. Но я женился и живу с женой счастливо, без капли сожаления — вот уже пять лет.

Возможно, дело в том сне, что приснился мне прошлой ночью: маленькая Эмбер Мэй Вилсон стоит голышом на крыльце моего дома и говорит мне: «Меня зовут Эмбер Мэй. Мне три года. Я живу в белом доме. Можно мне взять пирожок?»

Это абсолютно правдивая история, я верю — Эмбер рассказала мне все о себе давным-давно, когда мы были влюблены друг в друга. Я говорю, я верю, что все это — правда, потому что во сне моем сконцентрировалось сразу несколько сущностей Эмбер: ее смелость, ее невинность, ее решимость изменить окружающую действительность, ее беззащитность.