Опыт антипредисловия   ::   Парнов Еремей

Ничего из того, что может прийти в голову нормальному человеку, он не делает. Зачем? Ведь у него есть трехмерный дубликатор и он... Но не будем разглашать секретов.

Зато Рассел Мэлони (рассказ "Несокрушимая логика"), как говорится, патронов не жалеет. У него - даже быстрее, чем в шекспировском "Гамлете", - вопрос решается в пользу "не быть". Конечно, вы вряд ли будете читать этот рассказ и остальные тоже, так что оставим на совести автора шесть шимпанзе, непрерывно отстукивающих на ремингтонах шедевры общечеловеческой культуры, и голубоватый дым, после которого остается кисловатый металлический привкус бездымного пороха.

Машины - они как-то лучше, понятнее, чем живые приматы. Недаром ведь Примо Леви обошелся без перепалки. А все потому, что его герой Джилиберто имел машину, этот самый редубликатор. Но, конечно, машина машине рознь. В одной интеллигентной семье из двух человек тоже была машина, (рассказ "Челестина" Альберто Моравиа). Лучше бы ее не было, этой Челестины. Так как легкомысленная и сумасбродная девчонка... В общем, если кто и надеется, что в век роботов исчезнут проблемы отцов и детей, тот глубоко ошибается.

С ростом материальной культуры и увеличением всевозможной информации проблемы только усложняются и запутываются. Югославский писатель Илия Поповски в своем "Репортаже из далекого будущего" это ясно показал. Репортаж - это вам не рассказ, никакой беллетристики, никакого художественного вымысла. Голые факты. Но ведь и чистая правда не всегда бывает приятной. Я рад за вас, читатель, что вы не узнаете, какая получилась междупланетная белиберда на приеме (с очень хорошим обедом), который прошел в теплой и дружественной обстановке единения ближних и дальних планет солнечной системы.

Народная поговорка гласит: "Чем дальше в лес, тем больше дров". Это совершенно справедливо. Чем дальше от Солнца, тем больше можно наломать дров,

Кажется, что может быть проще, чем проблема планетной номенклатуры? У нас в солнечной системе даже самый жалкий астероид носит звучное имя античного бога или по меньшей мере знаменитой в свое время нимфы. Но, оказывается, что резервных имен нам хватит от силы на две-три звезды (считая в среднем по десять планет на солнцеединицу). А звезд-то ведь пропасть! Еще Швейк не мог ответить на вопрос психиатра: " "Сколько на небе звезд?" Но ведь с тех пор разрешающие способности телескопов неизмеримо возросли. Мы можем фотографировать даже объекты двадцатой звездной величины. Так что б названиями дело плохо. Если верить Уоллесу, автору рассказа "Из двух зол", то планетам будут давать даже такие имена, как, простите, "Врежу-в-Харю". Во!

Нет нужды говорить о социальных трудностях, возникающих на такой несчастной планете. Туристы ее, естественно, избегают, порядочные женщины тоже. Зато всяческие дебоширы и разгильдяи слетаются как мухи на мед. О том же, чтобы изменить название, и думать нечего. Бюрократ из какого-нибудь там управления по вселенскому картированию даст сто очков вперед нынешнему канцеляристу из госдепартамента. Это, перефразируя слова бессмертного Безенчука, отборный бюрократ, любительский, ставший в течение веков абсолютно не мутагенным.

Врочем, беды заброшенной Врежу-в-Харю ничто по сравнению с некой безумной планетой Планетат (Фредерика Брауна). Там уже против человека восстает сама природа. Земля, видите ли, испугала ходоков с Врежу-в-Харю ночными шайками очаровательных налетчиц, которые охотятся за иностранцами в матримониальных целях. Так это же одно удовольствие попасть в полон к таким амазонкам! На Планетате все обстоит значительно хуже. Это несчастное небесное тело вращается вокруг двойной звезды - солнца и антисолнца.