Ориэлла   ::   Фьюри Мэгги

Шагая за Ориэллой, Форрал подумал, что Эйлин неплохо устроилась в этой глуши, хотя так и не мог взять в толк, откуда она берет зерно, ткани и многое другое, чего не может дать истощенная почва долины.

Войдя в башню, они попали прямо на кухню, которая, судя по всему, служила и гостиной. Темные каменные стены придавали комнате несколько пещерный вид, однако толстопузая железная печка в углу и два мягких стула возле нее компенсировали это впечатление, создавая вполне домашнюю обстановку. Пол украшали яркие половички, сшитые из шерстяных Лоскутков, а посередине стоял большой деревянный стол, под которым прятались две скамейки. Большую часть помещения занимали полки и шкафы, расставленные вдоль стен. Две двери вели в соседние комнаты. Ориэлла указала на правую:

— Это моя комната. А «она» спит наверху, там, где ее растения. На верхние этажи вела изящная винтовая лестница. У нижних ступенек Ориэлла заколебалась и пропустила Форрала вперед. Тонкие металлические ступени гулко звенели под сапогами, пока он карабкался наверх, размышляя о причинах неожиданного испуга девочки.

Поднявшись по лестнице, Форрал оглянулся и заметил, что за архитектурной роскошью скрывался вполне практический расчет: стеклянные комнаты были заполнены стеллажами, на которых стояли ящички с землей. В них, под теплыми лучами, проникающими сквозь хрустальные стены, росла молодая рассада, а крохотный фонтанчик, бьющий неизвестно откуда, обеспечивал необходимую влажность. Форрал чувствовал, что тут не обошлось без волшебства, и готов был поклясться, что всходы действительно растут прямо у него на глазах. Наконец в одной из комнат он отыскал фею, но волшебница даже не подняла головы.

— Уходи, Ориэлла, — пробормотала она. — Я же просила не беспокоить меня, когда я работаю.

Форрал был крайне удивлен, увидев, что Эйлин постарела. Маги, как и смертные, могли погибнуть от болезни или несчастного случая, но вообще-то жили столько, сколько хотели, умирая лишь тогда, когда сами решали покинуть сей мир, а до тех пор сохраняли свои тела в том возрасте, который им больше нравился. Форрал помнил Эйлин хрупкой молоденькой женщиной, а теперь у нее в волосах мелькали серебристые пряди, и на лбу появились морщины. Глубокие горькие складки залегли в уголках рта, и в своем поношенном, выцветшем платье она выглядела бледной, жалкой и худой.

— Здравствуй, Эйлин, это я — Форрал, — произнес он, стараясь не выдать разочарования. Сделав шаг вперед, он протянул руки, чтобы обнять ее. Лицо волшебницы исказила ярость, и Форрал, вздрогнув, поспешно отпрянул.

— Убирайся отсюда! — рявкнула Эйлин и, метнувшись к дочери, ударила ее по лицу. — Как ты смела привести его сюда?! Ориэлла спряталась за спину Форрала и прошептала:

— Это не я.

Чувствуя закипающий гнев, воин повернулся и обнял девочку:

— С тобой все в порядке?

Закусив губу, Ориэлла кивнула. На ее щеке пылало ужасное красное пятно, и, заметив слезы, стоящие в глазах у девочки, Форрал порывисто обнял ее.

— Спускайся вниз и жди меня у моста, — мягко сказал он. Ориэлла убежала, а Форрал вновь повернулся к Эйлин и холодно проговорил:

— Ты поступаешь не слишком хорошо, Эйлин.

— Нет такого слова — хорошо, Форрал! Мне стало это ясно, когда погиб Джерант, а гадкая девчонка могла бы сказать тебе, что я никого никогда не принимаю!

— Она говорила, но я пропустил это мимо ушей. Может быть, теперь ты хочешь ударить и меня? — он с трудом сдерживал злость.

Эйлин не выдержала его взгляда и отвернулась.

— Я хочу, чтобы ты ушел. Что тебе здесь нужно?

— Я пришел, потому что услышал о смерти Джеранта. Жаль, что я ничего не знал раньше, — тогда бы ты не превратилась в желчную старуху.

— Как ты смеешь?!

— На правду не обижаются, Эйлин.