Охота   ::   Куклин Лев

---------------------------------------------

Куклин Лев

Охота



Лев Куклин

ОХОТА

Ощущая приятную тяжесть ружья, он бесшумно прополз сквозь колючий кустарник и осторожно раздвинул ветви. Они были здесь! Солнце еще не взошло, серели предрассветные сумерки, и под ветвями деревьев и в кустарниках таились густые и таинственные клубы ночной темноты. Но их было видно! И не в окуляры инфракрасного бинокля, а так потому что они были чернее самой немыслимой черноты! Они двигались в центре поляны. Он замер, с нетерпением втягивая ноздрями горький от хвои воздух и прислушиваясь к их гортанному бормотанию. Время от времени они забавно чуфыкали и с треском распускали свои великолепные крылья. От первого солнечного луча, скользнувшего по вершинам, их чернота стала еще заметнее. Даже издали ощущалась глянцевитость и упругость хвостовых перьев. Хвосты эти то распускались веером, то складывались с характерным шорохом - именно как веер! От этих удивительных хвостов так и веяло прохладой... Над глазами огненно выделялись алые брови, алые, как кровь, струившаяся в их сильных телах. Даже на вид птицы были налиты тяжелой пахучей плотью. Первобытная дичь! И первобытная песня, песня весны и любви, заполнила до краев эту уединенную поляну, всепобеждающе разносилась в полном безветрии раннего утра, забытая самозабвенная песня дикого леса... "Косачи, косачи! - повторял он, словно перекатывая внутри себя еще и еще раз это старинное слово.- Коcачи!" Охотник знал, что ружье снаряжено и опечатано егерем по всем правилам. Он получил сертификат с внушительными гербовыми печатями и имел право только на три выстрела. Хотя и немало заплатил за это право! Привычным, хорошо отработанным движением он поднял ружье к плечу. Ощущая щекой липкий холодок приклада, спокойно, тщательно, как на полигоне, задержал дыхание... Ведя стволом, он аккуратно всаживал птицу в самый центр перекрестья нитей оптического прицела, и когда она на короткую долю секунды замерла вместе со своей песней, быстро и точно три раза подряд нажал на спусковой крючок. Отдачи он не почувствовал. Три мощные короткие вспышки одна за другой облили своим резким концентрированным светом каждую хвоинку, кусты в ярких пахучих цветах - они были лиловыми и мокрыми от росы, многократно отразились в каждой такой росинке, очертили дальний конец поляны в легкой кисее утреннего тумана, обрисовали каждое перышко и кровавые надбровья птиц, застывших в свете этих вспышек в своем последнем полете... ...Но что это? Из ружья сбоку выползла, словно пустая отстрелянная обойма, лента, состоящая из трех превосходных, первоклассно проявленных стереослайдов крупного - в ладонь - формата. Охотник тупо посмотрел на них, еще ничего не понимая. Глухари, прервав свою песню и танец, разлетелись по ветвям. Человек чертыхнулся, забросил ружье за спину и направился к своему флаеру, припаркованному в двух километрах от глухариной поляны... - У вас есть патроны? - спросил он, вернувшись в поселение, в первом же универсальном центре снабжения и распределения. - Простите, что такое - патроны? - на мгновение запнувшись, повторил служащий незнакомое слово, занося пальцы над информационным дисплеем. - У нас есть все, необходимое для жизни... - Патроны... гм... это,- на лице говорившего просквозила досада, и он зло продолжил: - Это средство, чтобы убивать дичь. - Убивать? - оторопел продавец.- Вы... наверное, землянин? - наконец догадался он. - Да, я с Земли,- гордо вскинул голову человек с ружьем.- Прилетел специально, чтобы поохотиться на древнюю дичь... И вот...- Он показал слайды. - Прекрасные снимки! - одобрил продавец. - Великолепный охотничий трофей! - Я хотел убить настоящую дичь! - оборвал его охотник и сделал движение, как будто нажимал на спуск.