Перечитывая Уэллса   ::   Альтов Генрих

Здесь в марсианских машинах есть еще что-то от земных паровозов. Боевые треножники марсиан идут "с металлическим звонким ходом": Из их суставов (совсем "попаровозному"!) вырываются клубы зеленого дыма...

Во второй половине романа марсианская техника в изображении Уэллса становится более совершенной. Теперь Уэллс чаше сравнивает марсианские машины с живыми существами: "Все движения были так быстры, сложны и совершенны, что сперва я даже не принял ее за машину, несмотря на металлический блеск". Это уже не "шагающие стулья", а "почти одухотворенные механизмы".

У таких "одухотворенных" механизмов не могут вырываться из суставов клубы зеленого дыма. Это было бы художественно недостоверно. Машина, похожая на живое существо, должна иметь почти живые двигатели. И логика художественного образа заставляет Уэллса сделать следующий шаг.

"Затронув эту тему, - пишет он, - я должен упомянуть и о том, что длинные рычажные соединения в машинах марсиан приводятся в движение подобием мускулатуры, состоящим из дисков в эластичной оболочке; эти диски поляризуются при прохождении электрического тока и плотно прилегают друг к другу. Благодаря такому устройству получается странное сходство с движениями живого существа, столь поражавшее и даже ошеломлявшее наблюдателя.

Только в середине XX века люди пришли к идее безколесной техники, копирующей природу. У природы, конечно, и раньше перенимали отдельные решения, но лишь сейчас формируется новая наука - бионика, которая как раз занята созданием машин, подобных марсианским машинам Уэллса.

Научная фантастика - отнюдь не простая "смесь" науки и литературы. В научной фантастике, как ни парадоксально, наука работает на художественность, позволяя создавать литературно впечатляющие картины. В свою очередь чисто литературные средства помогают увидеть далекое будущее, скрытое еще от современной писателю науки.

Предвидеть будущее - это как бы смотреть далеко вперед.

Тут две возможности. Либо впереди нет поворотов, и тогда видно очень далеко. Можно смотреть до горизонта (правда, нужно хорошее зрение). Либо другой случай: писатель пытается увидеть то, что находится близко, но з а поворотом.

Уэллс применял оба приема. Иногда он просто смотрел далеко вперед. Впрочем, это "просто" не так уж просто. Нужно не поддаться гипнозу моды, всегда в чем-то излишне оптимистичной и в чем-то излишне пессимистичной. Уэллс, например, предсказал большое будущее популярной в то время пневматической почте - и ошибся. Он вообще ошибался преимущественно в тех случаях, когда переставал фантазировать. Удачные же его предвидения искусственное получение алмазов, батисфера, атомная энергия на транспортесделаны вопреки господствовавшему мнению, гласившему "невозможно".

С еще большим мастерством Уэллс умел "заглянуть за поворот", увидеть то, о чем наука вообще пока не имеет определенного мнения. Уэллс использует здесь писательскую логику (как при описании марсианской техники в "Войне миров"). Он придумал "тепловой луч" - задолго до Алексея Толстого. Писал о передаче знаний по наследству. Писал о памяти, хранящей увиденное далекими предками...

Могут спросить: ну, хорошо, марсианскую технику Уэллсу подсказала природа, а что направляло писательскую логику в других случаях?

Наука о предвидении, когда она будет создана, вероятно, введет понятие об "идеальной машине". В теории предвидения этому понятию суждено играть такую же роль, какую играют понятия "информации" или "обратной связи" в кибернетике.

Любая машина - не самоцель, она только средство для выполнения определенной работы. Например, вертолет предназначен для перевозки пассажиров и грузов. При этом мы вынуждены - именно вынуждены! - "возить" и сам вертолет.