Первая книга мечей   ::   Саберхаген Фред

Лишь металл, с которым ему предстояло работать, не был детищем земли — в углу пещеры лежал громадный кусок небесного железа и терпеливо ждал своего часа. Он был настолько тяжел, что Кузнец, взяв его в руки, чтобы еще раз как следует рассмотреть, одобрительно крякнул. Ладонями он ощущал исходящее от слитка затаенное ожидание, его стремление обрести форму. Безобразный, оплавленный и растрескавшийся от удара кулака воздуха, притормозившего его сумасшедшее падение на землю, этот кусок металла излучал странную, неземную магию. Да, самого этого металла уже более чем достаточно, чтобы сделать поистине выдающуюся вещь.

И тут без человеческого пота и боли ему просто не обойтись. А человеческий страх, притом доведенный до предела, послужит прекрасным подспорьем для магических заклинаний. Даже человеческой радости найдется применение (если только Кузнецу удастся найти способ вызвать эту редкую у людей эмоцию).

А когда все двенадцать мечей будут выкованы и извлечены из полыхающего горна, то для их закалки ничего нет лучше людской крови…

Прохладный ночной ветерок донес до ушей Малы нежные звуки флейт и тихий перестук барабанов задолго до того, как она увидела впереди еле пробивающиеся сквозь черную листву леса тусклые огни Трифолла. Вслушиваясь в тягучий похоронный напев, она с горечью подумала, что заставившая ее покинуть дом жуткая весть по большей части все-таки правда. Пробормотав себе под нос еще одну молитву Эрдне, Мала нетерпеливо подстегнула концами вожжей своего ездозверя. Но ее скакун был слишком стар для подобных подвигов (а особенно для долгих ночных путешествий) — и ему явно не нравилась торопливость хозяйки, поэтому он, словно назло ей, сбавил шаг. Мала уже была готова спрыгнуть с упрямой скотины и добираться до деревни пешком, но тут она услышала встревоженное кудахтанье словно почувствовавших ее приближение кур, а между деревьями замерцали окошки первых домов.

Оказавшись на главной улице — такой же узкой и замусоренной, как и главная улица в ее родной деревушке, — Мала вдруг почувствовала себя выставленной напогляд миллионам звезд, в свете которых высившиеся в нескольких километрах к западу Лудусские горы казались исполинскими серыми призраками. Здесь, в горах, осенью по ночам уже подмораживает, поэтому она оделась потеплей и поверх обычных рабочих штанов и свободной блузы накинула теплую шаль.

Звуки похоронного напева неслись из ратуши — самого большого и одного из немногих освещенных на всей улице зданий. Мала спешилась и привязала своего скакуна к общественной скотовязи, где стояло уже немало ездозверей. Все ее тело затекло от долгой скачки, и она на деревянных ногах направилась к дверям ратуши. Ее волосы густой черной волной покрывали плечи — пожалуй, только ими она и могла гордиться: лицо Малы многие назвали бы слишком плоским, а фигуру плоской назвало бы большинство. Сильное, тренированное мальчишеское тело — о какой женской красоте может идти речь?

Войдя в полутемный холл, она тут же заметила стоящего в тени арки мужчину. Из-за портьеры на дверях доносились музыка, шарканье и топот танцующих и гул голосов, а он стоял здесь в тени — совсем один. Его бородатое лицо не было ей знакомо, но что-то подсказывало, что этот человек занимает в деревне высокое положение.

Просто так проскочить мимо такой важной персоны было бы невежливо, поэтому Мала остановилась в шаге от высвеченной луной дорожки и вежливо спросила:

— Добрый господин, не будете ли вы столь любезны сообщить, где я могу найти кузнеца Джорда? — Она старалась быть в меру учтивой и по возможности скрыть свое нетерпение.

Но мужчина не ответил. Он только бросил в ее сторону странный взгляд: словно то ли не расслышал, то ли недопонял ее просьбы.