Первая спасательная   ::   Чапек Карел

А здесь - потому, что я образованней пас всех. Я мог бы вам многое порассказать, книг-то я немало прочел! Но стоит мне заговорить - хотя бы о наших рабочих делах - на меня как собака набрасывается какой-нибудь Григар: "Заткнись, скажет, ты без нас и дороги домой не найдешь, а туда же--учить берешься!" Ладно же, господин Грпгар, ничего я вам говорить не стану; но я такой же рабочий, как вы; хоть я и простой откатчик, а тоже имею право на собственное мнение; только вы недостаточно образованны, чтобы понимать меня. Но погодите, когданибудь я буду говорить, а вы слушать; скажу от имени всех откатчиков и забойщиков, от имени машинистов и рабочих с коксового завода, - от вашего имени, шахтеры с "Кристины", с "Мурнау", "Берхтольда" и Рудольфовой шахты. Скажу о вашей черной работе и черной нужде; буду от вашего имени нести переговоры с господами за зеленым столом.

"Господа! Мы, шахтеры, заявляем о своих правах. Что станет без нас с вашей промышленностью, с вашими электростанциями, с вашими уютными виллами и роскошными дворцами? Без черного угля прилег конец всей вашей цивилизации. Спуститесь-ка, господа, в забой на глубину шестисот метров; поглядите на какого-нибудь проходчика Григара, когда он, голый по пояс, обливаясь потом, смешанным с угольной пылью, проходит новый штрек; посмотрите на подручного Бадюру, когда он рубает отбойным молотком целик и останавливается лишь затем, чтобы отхаркнуть угольную пыль; посмотрите на беднягу откатчика, который окровавленными ладонями толкает вагонетку, нагруженную драгоценным углем, - давай, давай парень, надо успеть вывезти дневную норму!

Итак, вы видите, господа, как добывается уголь; однако, внимание! Берегитесь, как бы вам на голову не свалился с кровли обломок, как бы не задушили вас рудничные газы, не придавила сорвавшаяся вагонетка; мы-то, шахтеры, привыкли глядеть в оба там, где нас подстерегает костлявая. У нас и смерть приставлена к черной работе. А теперь скажите нам, господа, какую плату потребовали бы вы за этот каторжный труд? Не думайте, - мы любим нашу работу и не променяем ни на какую другую; мы требуем лишь, чтобы шахтерский труд почитали и оплачивали так высоко, как он того заслуживает. Я кончил, господа". - "Скажите, кто этот мужественный шахтер?" - "Это товарищ Станислав Пулпан. Он мог бы стать старшим штейгером или сменным мастером, это образованный, ученый человек; но он не хочет оставить своих товарищей по черной работе. Он пользуется огромным влиянием во всем угольном бассейне, шахтеры его боготворят; с ним надо считаться..." Станде даже самому стало неловко, когда он все это вообразил. Глупости, конечно; но он наверняка сумел бы... если б только не приходилось толкать эти дурацкие вагонетки! Всего пять недель, а руки у меня скрючились, одеревенели, пальцы не разогнешь; никогда уже не держать мне рейсфедера - вот что такое откатчик. И Станда, скривив губы, сосет содранную кровавую мозоль на ладони.

Всего пять недель, а кажется, что прошла целая вечность. Точно тебя засасывает все глубже и глубже и ты чувствуешь: нет, отсюда мне не выбраться, это мой удел на всю жизнь. Станда пытается вообразить всю свою жизнь, но почему-то ничего не выходит; вместо этого ему представляется, что он бурит угольный пласт, как Григар, и вдруг - трах! - случается что-нибудь необыкновенное, например катастрофа в шахте, и Станда сделает нечто такое, отчего все рты разинут!

После этого его вызовет к себе сам директор и скажет: "Станислав Пулпан, поздравляю вас, вы действовали по-шахтерски; поскольку вы еще молоды, мы можем назначить вас пока только десятником участка, но вы, безусловно, далеко пойдете. Нам на шахте нужны такие люди, как вы.