Первое приключение   ::   Макинтайр Вонда

Он вновь и вновь видел один и тот же сон – нет, не о сбое сигналов, не о недопонимании, которое привело к сражению, не о самом сражении, и даже не о действиях, которые он предпринял, чтобы спасти большую часть своей команды, – оставив при этом свой корабль, «Лидию Сазерленд», мертвым, разбитым корпусом, дрейфующим в космосе. Вместо этого, сон снова и снова повторял те нескончаемые несколько минут в спасательной шлюпке, когда Гари Митчелл почти умер.

Джим вскарабкался по лестнице к входу в Госпиталь Звездного Флота, стараясь беречь колено. Этим утром оно еще не доставило ему неприятностей. Он направился в отделение регенерации. Никто его не остановил. Он просил, приказывал, использовал свой ранг и нажимал все пружины, чтобы добиться официального позволения бывать здесь в любое время, не только в часы посещения. Наконец он просто стал игнорировать правила, и теперь все привыкли видеть его здесь.

Как каждый день с тех пор, как он сам покинул регенерационную, Джим вошел в палату Гари. Гари Митчелл лежал в регенерационном боксе, спящий под действием лекарств, погруженный по шею в прозрачный зеленый реген-гель.

Гари ненавидел болеть. Было больно видеть его таким. Все специалисты не переставали поздравлять друг друга с успехами. Но для Джима он выглядел осунувшимся и слабым, как будто гель вытягивал из него его молодость вместо того, чтобы восстанавливать его тело. Гари исполнилось тридцать лет сразу после того, как его поместили в реген. Джим был на полтора года моложе, сейчас ему только что исполнилось двадцать девять, и он очень нетерпеливо реагировал на последствия своих собственных ранений, и очень беспокоился о выздоровлении своего друга.

Он сел рядом с Гари и заговорил с ним, как будто тот мог его слышать.

– Они мне говорят, что ты скоро придешь в себя, – сказал Джим. –

Надеюсь, это так. Ты здесь слишком долго пробыл, и это нечестно. Ты бы там, на Гиоге, ни единой царапины не получил, если бы не вернулся за мной. – Джим вытянул правую ногу, проверяя колено. Он только начал доверять восстановленному суставу; физтерапия вернула ему силу, так что он больше не отказывал в неподходящие моменты. Хотя Джим по прежнему должен был выполнять каждый день упражнения.

– Они еще заявляют, что ты не можешь меня слышать из-за лекарств.

Но они не правы. И мне наплевать, если они думают, что я спятил, что разговариваю с тобой. – Джим вспомнил последние несколько дней в регене, сумерки полусна, смятения и сновидений. – Я видел, что на Гиоге все идет не так. И по-прежнему не могу поверить, что Сиерен мог совершить такую ошибку. Я видел – пусть это странно звучит, Гари, я знаю, но я видел канву того, что там происходило. Я знал, что если все просто затихнут на тридцать секунд, если все коммандеры просто остановят огонь на минуту, то кризис минует. Но этого не случилось, Боже, я восхищался Сиереном. – Джим никак не мог поверить, что Сиерен ошибся, не мог поверить, что Сиерен и столь многие погибли. Он глубоко вздохнул. – Я видел, что происходит, я знал, как это остановить, но я ничего не мог сделать, и все пошло кувырком. Так ли это выглядело для Сиерена? Так ли это было бы для меня, если бы я командовал на Гиоге? Аксанар тоже ведь мог вылиться в такое, но этого не произошло. Там мы покрыли себя славой и не нарушили мирное соглашение. Что, это была просто удача?…

Ему показалось, что веки Гари дрогнули. Но это просто был либо рефлекс, либо воображение Джима.

– Ладно, – сказал он, – спи, поправляйся. Мне уже скоро нужно на

«Энтерпрайз», но если кораблю придется обойтись без первого офицера в течение нескольких месяцев, так все переживут. Я выдвинул тебя на эту должность, мой друг, и ты займешь ее, как только поправишься.

– Доброе утро, капитан.

Темные волосы Гари свесились, закрывая лоб. Джим откинул их.

– Капитан?…

Джим поднял взгляд. Рядом стояла Кристина Чэпэл, из персонала отделения интенсивной терапии. Джим слышал ее, только не осознал, что она обращается к нему. Он еще не привык к новому рангу.