Ломовой кайф   ::   Влодавец Леонид

Сам капитан начал помаленьку травить веревку, а альпинист-спелеолог (именно так представили Ольгерда «мамонтам») стал неторопливо слезать с обрыва.

Противника Юрка даже через инфракрасные очки не высмотрел. Не потому, что плохо глядел, а потому, что противника тут не было. Это, однако, вовсе не означало, что он тут не появится в ближайшие часы. Хоть «Ан-2» и прошел по ущельям, едва не касаясь крыльями скал, все же какой-нибудь радар мог засечь его появление в воздушном пространстве Российской Федерации и даже обратить внимание на то, что до этого он маячил над территорией по-прежнему солнечной, но уже не совсем братской Грузии, а взлетел вообще с территории Азербайджана.

Из всего вышеизложенного какой-нибудь гражданин, привыкший мыслить в черно-белых тонах, может сделать поспешный вывод о том, что Таран неожиданно воспылал большой любовью к исламу, продал православную веру за энную сумму в долларах и собрался воевать в рядах ваххабитов. Не будет прав и какой-нибудь более дотошный гражданин, который подумает, будто продался не сам Таран, а командир МАМОНТа — Мобильного антимафиозного отряда нелегального террора Генрих Птицын, который ввиду сложного финансового положения своего полулегального вооруженного формирования решил повернуть стволы против федерального правительства.

На самом деле никто православную веру не продавал и в магометанство не записывался. Вообще-то, по правде сказать, ни Генрих Птицелов, оставшийся на своей базе, ни все четверо «мамонтов» не принадлежали к особо истовым христианам. Да и Ольгерд, хотя о его религиозных убеждениях мало кто знал что-либо конкретное, похоже, был самым нормальным атеистом. Никто из участников операции не проникался идеей независимости Ичкерии и даже не получал никаких премиальных за то, чтобы подставлять головы под пули ради этой идеи.

Просто-напросто задача, которую поставил перед группой Птицын, требовала, чтобы Ляпунов и его команда выступили как бы на «третьей стороне». То есть не попадались ни федералам, ни чечикам. Вместе с тем не следовало без особой необходимости вступать в бой ни с теми, ни с другими.

В чем именно состояла задача, целиком и полностью знал только Генрих Птицелов. То есть он общался с представителем .человека, который, как говорится, заказывал музыку, но никто из пяти парашютистов, оказавшихся, так сказать, «на местности», о всей задаче не был осведомлен. Таран конкретно знал только то, что положено знать рядовому. То есть то, что Ляпунов, как командир группы, довел до сведения непосредственных участников операции.

По словам Ляпунова, примерно в трех километрах от места высадки федералы окружили хорошо укрепленную базу «духов». Они блокировали со всех сторон почти такую же лесистую сопку, как эта, долбят ее артиллерией и авиацией, щупают разведгруппами, но покамест штурмовать не рискуют. Там, на сопке, нарыты окопы в полный профиль, понаделаны дзоты, а вся зеленка по склонам минирована. Кроме того, у самой вершины горы имеется несколько пещер, в одной из которых расположен штаб некоего Ахмеда, полевого командира, заведующего всей этой системой. У этого самого Ахмеда там, в пещерном штабе, имеется, условно говоря, «сейф». А в этом, условно говоря, «сейфе» находится какой-то, как выразился капитан Ляпунов, непоименованный «носитель информации», который надо как минимум начисто уничтожить до того, как в штаб ворвутся федералы. Кроме того, есть мнение, что «чехи» тоже попытаются эвакуировать этот «носитель» любой ценой, чего, естественно, никак нельзя допустить. Как ни странно, на вопрос о том, что представляет собой этот «носитель» и как он выглядит, Ляпунов ничего не ответил. Мол, сперва доберемся до места, а уж там и узнаете.