Писемский   ::   Плеханов Сергей

---------------------------------------------

Плеханов Сергей

Писемский



Сергей Николаевич Плеханов

Писемский

Жизнь замечательных людей

Жизнь и творчество Писемского, автора таких этапных произведений русской литературы, как романы "Тысяча душ", "Люди сороковых годов" и др., тесная дружба со многими корифеями отечественной литературы и выдающимися представителями русской сцены, его общественная деятельность - все это дало возможность воссоздать судьбу писателя-демократа на широком фоне важнейших литературных, общественных и политических событий середины XIX века.

Научный редактор:

старший научный сотрудник

ИМЛИ имени А.М.Горького,

кандидат филологических наук

Г.Г.Елизаветина

Рецензенты:

член СП СССР Ю.И.Селезнев,

член СП СССР М.П.Еремин.

Содержание

Гнездо

Чернильные страсти

Действительный студент

Государственные имущества

В поисках героя

Литературная экспедиция

Время разбрасывать камни

Взбаламученное море

Ваал

Основные даты жизни и творчества А.Ф.Писемского

Краткая библиография

Светлой памяти моей матери

ГНЕЗДО

Теперь здесь никаких следов человеческого жилья. Густое мелколесье да непролазная крапива затянули земли, когда-то дававшие пропитание небольшому сельцу, стоявшему у южного края дремучих дебрей - тех, что тянутся на сотни верст в вологодские пределы. Могучие эти леса, непроезжие по сей день, зовут в костромских деревнях раменьем. Так же именуют и подлесные поселья. Видно, и поместье, очертания которого давно потерялись в зарослях черной сорной растительности, нарекли когда-то, не мудрствуя, Раменьем.

Принадлежало сельцо крепкому дворянскому семейству Шиповых. Род был старый, северный, с большой ветвистой родней, давно рассевшейся по костромским поместьям. Раменье считали владением не то чтобы богатым, но, как говорили встарь, изрядным. Потому и предпочел его сорокапятилетний отставной подполковник Феофилакт Гаврилович Писемский своему родовому гнезду, лежавшему отсюда в сотне верст, под Буем. Взял он имение за Евдокией Шиповой, тридцатисемилетней девицей.

Союз этих двух немолодых сердец был бы, вероятно, счастливым, если б не умирали один за другим дети Феофилакта Гавриловича и Евдокии Алексеевны - из десятерых остался один хилый Алексей. Все прочие, родившиеся крепышами, рано оставляли этот мир, что, без сомнения, сообщало жизни дома Писемских привычно скорбный настрой. Если прибавить к этому, что в семействе постоянно обретались две ветхие барышни - незамужние сестры Евдокии Алексеевны, если принять во внимание вспыльчивый нрав экс-майора, то атмосфера в Раменье представится не только печальной, но и нервозно-сдавленной, далекой от ходячих представлений об идиллическом житье-бытье, царившем в дальних помещичьих гнездах...

Говорил Феофилакт Гаврилович отрывисто, часто срываясь на крик. В минуты гнева (а накатывало на него частенько) как бы терял дар речи и, впившись в домочадцев большими, навыкате глазами, нетерпеливо топал ногами, рвал на себе ворот. Дворня боялась барина - старый служака так умел распечь, что наказанный долго потом мышиным манером шмыгал по усадьбе, дабы не попасться навстречу громовержцу. И все-таки меж собой побранивали - голый-де пришел на приданое. Ведомо было, что Буевского уезда сельцо Данилово вотчина Писемских - и имени доброго не стоит. Другое дело барчук - тот законный владетель и земли, и душ, ее населяющих. Плохо только: добр к мужику через меру. Это уж, конечно, матушкино влияние - мечтательница, сердцем кроткая.

Батюшка Феофилакт Гаврилыч о таком отношении догадывался - и тем пуще клокотал.