Пластинка из развалин Керкинитиды   ::   Сергеев Дмитрий

В верхней подкупольной нише появился Липцефий - начальник моей стражи. Громкий голос его раздался под сводами зала.

- Великие старейшины! - сказал он. - Хитрые смутьяны злонамеренными речами хотят повлиять на ваше решение. Всемогущие боги подсказали мне, как защитить от них нашего славного Властителя. Пусть каждый из вас, прежде чем подать голос, еще раз обдумает разумность принятого решения. Прошу вас, продолжайте голосование.

Мысленно я решил наградить верного слугу - отдать ему лучшую из моих новых жен. Он заслужил этого.

Смутный ропот пронесся по залу. Лубиний пытался что-то говорить, но сидящий сзади него помешал, одернул его за полу, пальцем показал на воина, направившего копьемет в грудь старейшины.

Лишь немногие - старик Бреттий, Лубиний, его молодой красавец сосед и еще несколько старейшин, сидящих в разных местах, - подали голоса против меня.

- Благодарю вас за честь, оказанную мне, - сказал я и жестом распустил собрание.

Молчаливые старейшины еще теснились в проходе, когда начальник стражи подошел ко мне сзади и почтительно согнулся в поклоне.

- Боги подсказали тебе разумную мысль, - прошептал я, они же внушили мне мысль достойно наградить тебя.

- Мой разум н мои руки в вашей власти, - ответил он.

- Прикажи арестовать Лубиния, - сказал я.

- Я распорядился об этом. Еще я составил еше список всех, чей разум свихнула речь смутьяна.

Я молча пожал его руку. Мы отлично поняли друг друга.

Всего три часа прошло после собрания старейшин. Я снова в том же зале. На этот раз я сижу не на троне - на своем походном стуле.

Все еще ночь. В отверстие в центре купола видны звезды. Стены зала потонули во мраке. Несколько факелов освещают небольшую площадку. В центре ее стоит Лубиний со скрещенными на груди руками. Плащ на нем разодран и окровавлен.

- Мы были с тобой друзьями, Лубиний, мы росли вместе, вкрадчивым голосом говорю я. - Почему же теперь возненавидел ты меня?

Лубиний молчит. Но это молчание бунтовщика.

Мне хочется заставить его говорить. Я ищу слова, которые ужалили бы его сердце.

- Ты завидуешь мне, Лубиний. В последнем походе на вреллов воинское счастье изменило тебе. Победителем вернулся я. Иначе корона досталась бы тебе. Признайся, ты добивался этого?

- Но только не ценой подлости, - сказал Лубиний. Лицо его, обезображенное шрамом, выражало презрение. - Ты оказался подлецом и трусом. Когда вреллы бросились на отряд, ты бежал. И только потом, узнав, что Марундий - твой помощник выиграл сражение и сам погиб, ты вернулся к войску.

- Лжец! - крикнул я, выхватывая из рук факельщика короткий меч.

- Те, кто были рядом с Маруиднем, не видели тебя в бою. Ты украл славу у мертвого Марундия, а теперь властью, добытой бесчестием, творишь беззакония. И ты хочешь, чтобы я подал тебе руку?!

Я не мог удержать ярость, я поднял меч.

Лубиний распрямил грудь.

- Трус, - прошептал он тихо. - Только трус способен ударить безоружного.

С бешеной силой вонзил я меч. Потом еще и еще. Лубиний лежал поверженный, а я продолжал истязать его мертвое тело. Я жалел только об одном: ом не мог больше чувствовать боли от моих ударов.

Факелы в руках стражников дрожали, пламя кидало наши тени в разные стороны.

Липцефий остановил мою руку,

- Лживый пес стал падалью, - сказал он.

Я очнулся от гнева и увидел растерзанного Лубиния. Без сил опустился на стул. Липцефий приказал стражникам выйти.

Меня морозило, я не мог унять дрожи в ногах. Хуже всего, что факелы освещали меня, и Липцефий видел мою слабость. Я ничего не мог поделать с собой, меня продолжало трясти. Меня назовут убийцей безоружного. Даже Властителю не захотят простить этого. По законам страны я должен объяснить свой поступок собранию старейшин.