По ту сторону зеркала   ::   Михайлов Сергей

Это происходит потому, что часть энергии прямого луча поглощается зеркалом. А теперь представь себе 96 зеркал и луч, поочередно отражённый в них. Что мы увидим в последнем, девяносто шестом зеркале? — Я пожал плечами. — Боюсь, что ничего. Впрочем, может быть что-нибудь и увидим, но это будет очень слабый луч, всю или почти всю энергию которого поглотят десятки зеркал. Это что касается обычной световой энергии. Но так как в нашем случае всё гораздо сложней, то и всю проблему нужно рассматривать под более широким углом зрения. Свет великого ума затерялся в многочисленных зеркалах и дошёл до нас лишь слабой искрой, бесплодной и почти холодной. Мы лишь тень гения, отблеск его таланта. Это следует принять как неизбежность. Теперь о самом гении. Создав теорию о зеркальных параллельных мирах, он решил провести эксперимент, чтобы тем самым подтвердить её. Одному ему ведомым способом он создал условия, благодаря которым оказался возможен переход из одного мира в другой, причём этот эксперимент он решил провести исключительно на себе. И провёл, в результате чего все девяносто пять его отражений смогли беспрепятственно проникнуть в миры-оригиналы.

— И все они проделали этот путь через зеркало? — догадался я.

— Именно. Причём произошло это не одновременно. Всё дело в том, что в момент проведения эксперимента все 96 Антонов Пустобрёховых переставали быть своими собственными отражениями или оригиналами, между ними нарушалось былое незыблемое соответствие, переставал действовать некий закон — они превращались в независимые друг от друга существа. Иначе мы с тобой не сидели бы сейчас здесь, в этом зале. Эксперимент начался трое суток назад, в 12 часов ночи, и закончится сегодня, тоже в полночь. К этому времени ты должен вернуться в свой трёхмерный мир, как это уже сделал я. А вернувшись, передать эту информацию своему двухмерному двойнику. После полуночи всё снова должно быть подчинено закону зеркального отражения параллельных миров.

Возможность вернуться назад, в мой привычный мир, обрадовала меня.

— Каким же образом я вернусь? — спросил я.

— Тем же, что и попал сюда. Через зеркало.

— Я уже пытался — не выходит. Зеркало непроницаемо.

— Ну, это дело поправимо. Нужно всего лишь прочесть заклинание.

По поводу заклинания я тоже не удивился. Подумаешь, заклинание! Вот девяностошестимерный Антон Пустобрёхов — это да! Это впечатляет.

Мой двойник тем временем щелчком пальцев вызвал из воздуха четырёхмерный оригинал халдея Миши (знал бы этот оригинал, что он тоже всего лишь отражение!) и бросил на стол горсть мелочи.

— Прими расчёт, Михаил. Мы уходим. Спасибо за виски.

Одна монета укатилась на пол. Я поднял её. Это был гривенник, обыкновенный потёртый гривенник шестьдесят первого года выпуска. Но вот он превратился в миниатюрный кубик Рубика, потом поочередно в золотой перстень с бриллиантом, серебряную медаль «За храбрость» 2-й степени с изображением самодержца Всероссийского Николая Второго, заплесневевший хлебный сухарь, холостой патрон от трёхлинейки, гусеницу, обломок пуговицы, чей-то выбитый зуб с вывалившейся пломбой, засушенного скорпиона, божью коровку и… Впрочем, божья коровка была последней: ни во что не успев превратиться, она просто-напросто улетела.

— Сейчас мы пойдём домой — ко мне или к тебе, называй как хочешь, — и там я провожу тебя в твой трёхмерный мир, — сказал мой двойник, когда задастый Миша отвалил. — Держись за мою руку, да покрепче, чтобы с тобой, не дай Бог, ничего не случилось.

— А что со мной может случиться, — невесело усмехнулся я, — когда ты, мой оригинал, жив, здоров и невредим? Не может же твоё отражение попасть под колёса машины, а тебя в то же время сия судьба миновать?

Он как-то странно посмотрел на меня.

— Не мудри.