Подменыш (Преданья колдовского мира - 7)   ::   Нортон Андрэ

Эльфанор у нее на руках лежала спокойно, прикрыв большие выпуклые глаза, как будто все слышала и понимала. - Да, я пыталась навлечь зло на своего врага, того, кто осквернил меня. Я открыто и добровольно обратилась к Древним за помощью в этом зле, и наполняла меня тогда только ненависть. Но злое деяние не свершилось. Я боролась за того, кого отправила к Жабам. И он остался жив.

- Но ведь это был не тот человек. Так ты сказала, - напомнила ей Ингела.

- Это я узнала только потом. Уже после того, как боролась за него. И вот это... - она прижала к себе маленькое тело. - Не знаю, какая древняя наука, колдовство или сила проникли в мое тело и заменили жизнь, которую я вынашивала, на это. Эльфанор - моя, и на мне вся тяжесть ноши, - может, не стоило этого говорить в таком месте, но ей хотелось сохранить хоть слабую надежду. - И, может быть, если одна сила принесла зло, то другая его исправит.

Снова Ингела пошевелила кольцами.

- Ты говоришь неправильно. Здесь мы следуем истинному учению. Ты уже видела, что бывает с теми, кто обращается к тому, во что мы не верим.

- Правда, - Герта сдержала дрожь от внутреннего холода, который охватил ее не в ответ на этот выговор. И в то же время подумала. "Мои мысли не смогут оградить нас стеной. Есть силы и силы".

Она высвободила руку, нашла на груди амулет Гунноры. Снова вспомнила, как побывала в ее святилище, неся в себе ребенка, ища помощи. Как во сне, а может, и не во сне, была приветливо встречена, как пообещали удовлетворить ее просьбу. Потому что Герта верила в Эльфанор действительно нет ничего от отца, девочка целиком принадлежит ей.

Проходили дни, но Герта не говорила о том, что собирается делать. Она хорошо знала, что ее ребенок стал предметом многих слухов и что ее поздравляли с благополучными родами только по обычаю.

Неожиданно с юга подули теплые ветры. Растаявший снег впитался в землю, и она просохла. Начиналась ранняя весна. Большую часть времени Герта проводила в своей комнате, голова ее была занята больше, чем руки, хотя она нянчила дочь и заботилась о ней одна, отказываясь от помощи тех, кто, как она знала, считал ребенка проклятым.

Через четыре недели, приняв решение, она попросила свидания с аббатиссой.

Держа на руках ребенка, она провела церемонию приветствия во внутренней гостиной, бегло вспоминая, каким непохожим казалось все, когда она впервые появилась здесь. Тогда она была спокойна и довольна - теперь она знает, каким ложным оказалось это спокойствие и довольство. Она на мгновение ухватилась за это воспоминание, но потом отбросила его. Герта не дура, она понимает, что приходится платить за свою глупость, а может, придется платить всю жизнь.

- Говорят, леди Герта, ты хочешь уехать из Летендейла, - аббатисса невысокая женщина - неподвижно сидела на стуле из потемневшего от времени дерева, с высокой спинкой, стул весь был покрыт резными символами Пламени. Подозрения оставили Герту. Может, она не умеет судить о мотивах и мыслях других людей, но здесь она не чувствует ни злобы, ни обвинения, только искреннюю озабоченность.

- Я должна, - ответила она, садясь на край стула, на который указала ей аббатисса, и прижимая к себе Эльфанор. Девочка никогда не плакала, когда Герта держала ее. Она лежала неподвижно, не отрывая взгляда от лица матери. Герта старалась не отыскивать в этих слишком больших глазах отражения тех болотных огней, которые она видела в других глазах, столь похожих на эти. - Ваше преподобие, для меня,... и для моего ребенка нет места за этими стенами.

- Тебе так сказали? - сразу же резко спросила аббатисса.

- Такое не нужно говорить. Нет, никто не сказал мне недобрых слов. Но это правда. Из-за меня тень зла упала на это место, которое должно оставаться святым и мирным.

- Мы должны стремиться к миру.