Малампэн   ::   Сименон Жорж

Я никак не мог понять, что особенного находили в моей тете Элизе. Для меня это была женщина возраста моей матери (тридцать один или тридцать два года), и этого достаточно, чтобы охарактеризовать ее.

А все-таки это была довольно странная молодая женщина. Во всяком случае, ее присутствие в импозантном доме казалось неожиданным.

— Просто несчастье, когда такие люди влезают в семью, — сказала однажды моя мать, когда думала, что меня нет в кухне.

Элиза, дочь владельца кабаре, долго была любовницей моего дяди, прежде чем заставила его на себе жениться. Кругленькая, с большой грудью, она одевалась совсем не так, как моя мать, потому что было совершенно непонятно, какая фигура у матери, тогда как чувствовалось, что все тело тети Элизы полно жизни, до того, что мне случалось краснеть без определенной причины, когда она брала меня к себе на колени.

Не потому ли моя мать иногда говорила отцу в экипаже:

— Надеюсь, ты будешь держать себя прилично? Я готов поклясться, что слышал такие слова. Я никогда не думал об этом, но слышал их наверняка.

И почему у меня из головы не выходит фраза, которую я тоже, очевидно, слышал, хотя и не могу сказать, при каких обстоятельствах.

— Все мужчины думают только о своих грязных делах…

Это сказала моя мать. Кому? Не знаю. Но она это сказала. Она ненавидела самцов.

Если бы я мог, обладая такими глазами и ушами, как теперь, вновь пережить одно из тех воскресений!..

Мой отец, который не любил долго сидеть, наверное, томился на своем стуле. У нас, в Арси, он был самым крупным фермером и отказался, когда его хотели избрать мэром: Что бы он ни сказал, все его одобряли. А кроме того, физически он был самым сильным.

Здесь самым сильным был этот противный человечек с искривленной стопой, потому что он принадлежал к семье Тессонов. Никто не смел ему противоречить. Он это знал. Он, вероятно, нарочно заставлял моего отца выслушивать чудовищные грубости.

Разве в этой комнате, всегда темной, несмотря на высокие окна, между моим отцом и Элизой не возникали странные флюиды?

— А что если мы сядем за стол?

С этими словами тетя Элиза вставала, чтобы помочь Гильому слезть со стула. Моя мать взглядом напоминала каждому из нас:

«Помните, что я вам сказала: по одному куску пирога! И не больше двух кусков сахара в кофе! «

Это было настолько традиционно, что мы даже не думали об этом. Я не забыл, что вкус кофе, который мы пили в Сен-Жан-д'Анжели, совеем другой вкус, чем у нашего.

Почему лицо моего отца в то воскресенье было краснее, чем обычно? Моя мать бросала на него значительные взгляды. Он стоял и столкнулся бы головой с люстрой, если бы под ней не было круглого стола. Мой дядя Тессон, который никогда не пил с нами кофе, обычно сидел в своем кресле, в то время как мы ели.

— Почему вы не садитесь, Артюр? — удивилась тетя Элиза.

Моя мать кашлянула — Отец не знал, куда девать свое большое тело, и голос у него был неестественный, когда он вдруг бросил:

— Послушайте, Тессон, вы не хотите, пока они сидят, зайти на минутку к вам в кабинет?

Впоследствии я часто вспоминал об этом. А также атмосферу на ферме на предыдущей неделе. Обычно родители ложились одновременно с нами, сразу после ужина, но в те дни они не тушили лампу. Я слышал, как открывали и закрывали выдвижной ящик комода, где хранились документы. Сквозь сон до меня часто доносился шепот.

— …прейти на минутку к вам в кабинет…

Тетя быстро подняла голову и нахмурилась. Я подумал, что она будет протестовать. Моя мать, напротив, застыла, словно не хотела знать, что происходит вокруг нее. На мгновение жизнь в столовой словно приостановилась, до тех пор, пока Тесеон не проворчал:

— Так давайте сейчас… Пошли! Пружины его кресла заскрипели, когда он вставал.