Полтергейст   ::   Гигевич Василий Семенович

- Ты только не оставляй меня одну, Юзичек!..

- Тьфу, едрит твою... - уже совсем сердито сплюнул Юзик. - Ты что, баба, рехнулась? Ты мне лучше скажи: поесть приготовила? Может, мне теперь в столовку плестись? - в голосе мужа Люба уловила знакомые металлические нотки, которых обычно остерегалась. Но сегодня, на удивление, именно эти металлические нотки действовали успокоительно. Будто стеной отгораживалась она от того неведомого и вероломного, что ворвалось в ее размеренную жизнь.

- Поесть... Да, приготовила, - лепетала Люба, заглядывая своими ожившими глазами в строгие глаза Юзика. - В холодильнике все стоит, только разогреть нужно.

- Тогда пошли в хату. Нечего мне мозги пудрить, - сказал Юзик и силой повернул Любу лицом к веранде.

Они направились к ступенькам. Но идти первой Люба не захотела. Первым шел Юзик. Как и положено мужчине, когда впереди - неизвестность.

Ужинать уселись, как обычно в такую пору, на веранде. Чтобы в хату грязь не носить. После смены Юзик сильно проголодался, а Любе еда в горло не лезла - не до еды... Поэтому Люба только подавала Юзику разогретый бульон, нарезанную и поджаренную, домашнего приготовления, колбасу, масло, чай. Глядя, как опустошаются тарелки, Люба постепенно успокаивалась.

Аппетит у Юзика был отменный, слава Богу, не жаловался никогда - за троих справлялся...

- Ну, рассказывай, дорогая, что там у тебя стряслось? - утолив голод, Юзик всегда становился мягким и добродушным, хоть ты погладь его. Вот и теперь, закурив "Приму", развалившись в кресле, он цепким неторопливым взглядом окинул фигуру Любы. - Может, твой нечистик еще из-под кровати не успел выползти, а? Сейчас проверочку устроим. И что тогда с тобой будем делать, если я его оттуда вытащу, а?..

Нынешней весной Юзик стал отращивать усы. Эти непривычные для Любы усы, торчащие из-под прямого длинного носа, делали Юзика неузнаваемым.

Глядя на подобревшего, улыбающегося мужа, Люба неожиданно засмеялась. Почудилось, будто вовсе не она прожила с Юзиком двадцать лет, будто все вернулось в то время, когда Юзик отбил ее у березовских кавалеров на танцплощадке, а она, растерявшись, не знала, как избавиться от его настырных горячих рук и черных глаз, в которые страшно было глядеть - как в омут, затягивали...

У-у, бессовестный, настырный!.. И теперь за каждой юбкой готов увязаться, за ним глаз да глаз нужен - на гулянку одного нельзя отпускать... Еще и теперь одни лишь бабы в голове. И когда только перебесится, неужели только к пенсии?

Почему-то сразу стало веселее. Что-то свалилось с души, она даже приободрилась от знакомого цепкого взгляда, казалось, раздевающего ее.

Были у него такие замашки, были у паразита...

- И сказать кому - не поверят... Ты пошел на работу, я навела порядок в хате, накормила свиней и кур, пошла на огород - все лебедою заросло. Вдруг захотелось в спальню заглянуть. Зашла. Гляжу - подушка в ногах лежит. Ну, думаю, совсем голову потеряла, - Люба присела на табуретку напротив Юзика. Рассказывала и смотрела на мужа. Тот слушал, загадочно улыбался... Поправила я подушку, положила на место, это хорошо помню, а после обеда снова в спальню заглянула. Тут уж просто затрясло меня, как осиновый листочек задрожала: вся постелька перевернута. Будто после меня ее кто-то перестилать вздумал. Да не по-человечески, а вверх ногами.

- Как это - вверх ногами постель лежать будет? - Юзик засмеялся и подошел поближе к Любе.

- Да не до этого мне теперь, - Люба ладошкой шлепнула Юзика по руке. Она застегнула халат, который всегда расстегивался не вовремя, и затараторила: - Ну как ты не понимаешь: простыни наверху, а покрывало и одеяло внизу.

- Неужели? - усмехнулся Юзик. По глазам было видно: говорил одно, а думал другое...