Портреты его детей   ::   Мартин Джордж

— А я фильм видел, папаша, — ответил Хью и отхлебнул из бутылки.

— Почему ты называешь меня папашей? — сказал Кантлинг. — Это тоже неверно. Чистейший анахронизм. Хью был уличным мальчишкой, а не битником.

— Это ты мне говоришь? Будто я не знаю, или что! — он усмехнулся. — На хрена. А как мне тебя еще называть? — Он запустил пальцы в волосы, отбрасывая их со лба. — Как ни крути, я же твой хреновый первенец!

Она хотела назвать будущего ребенка Эдвардом, если родится мальчик.

— Не говори глупостей, Хелен, — ответил он.

— Я думала, тебе нравится имя Эдвард, — сказала она.

Почему, собственно, она торчит в кабинете? Он же работает! Вернее, пытается работать. Он ведь просил ее не входить в кабинет, пока он сидит за машинкой. В первые дни их брака Хелен считалась с его просьбой, но с тех пор, как она забеременела, все пошло прахом.

— Да, мне нравится имя Эдвард, — сказал он ей, стараясь говорить спокойно. Он не терпел, когда его отвлекали. — Мне очень нравится имя Эдвард. Я обожаю чертово имя Эдвард. Вот почему я дал его главному герою. Эдвард — это его имя. Эдвард Донахью. Вот почему мы не можем назвать младенца так. Я уже использовал это имя. Сколько раз я должен объяснять?

— Но в книге ты его ни разу Эдвардом не назвал, — возразила она.

— Ты опять читала рукопись? — Кантлинг нахмурился. — Черт побери, Хелен, я же тебе сто раз говорил, чтобы ты не трогала рукописи, пока она не кончена!

Но она не позволила себя отвлечь.

— Ты же ни разу его Эдвардом не назвал, — повторила она.

— Да, — ответил он. — Совершенно верно. Я не называю его Эдвардом, я называю его Хью, потому что он уличный мальчишка, потому что это его уличная кличка и он не терпит, чтобы его называли Эдвардом. Но это все равно его имя, понимаешь? Эдвард — его имя. Оно ему не нравится, но это его хреновое имя, и в финале он говорил, что его имя — Эдвард, и это чертовски важный момент. Поэтому мы не можем назвать ребенка Эдвардом, так как он уже назван Эдвардом, и мне надоел этот разговор. Если родится мальчик, можем назвать его Лоренсом в честь моего деда.

— Но я не хочу, чтобы его звали Лоренсом, — прохныкала она. — Так старомодно! И ведь его будут звать Ларри, а я «Ларри» терпеть не могу. — Почему ты не назвал Лоренсом своего персонажа?

— Потому что его имя Эдвард.

— Я ношу нашего ребенка. На-ше-го, — сказала она и положила руку на вздутый живот, словно Кантлинг нуждался в напоминании.

Ему надоело спорить. Ему надоело обсуждать. Ему надоело, что его отвлекают от работы.

— И давно ты носишь ребенка? — спросил он, откидываясь в кресле.

— Ты знаешь, — ответила Хелен с недоумением. — Уже семь месяцев. С неделей.

Кантлинг наклонился вперед и хлопнул ладонью по стопке напечатанных листов рядом с машинкой.

— Ну а я вот этого ребенка ношу уже три чертовых года. Это четвертый хреновый вариант — и последний. Он был назван Эдвардом в первом варианте, и во втором, и в третьем варианте — и останется, черт побери, Эдвардом, когда чертова книга выйдет. Он был Эдвардом целые годы до той блаженной памяти, когда ты решила устроить мне сюрприз, не приняла мер и в результате забеременела.

— Это нечестно, — сказала она жалобно. — Он просто персонаж. А это наш ребенок.

— Нечестно? Хочешь, чтобы было по-честному? Ладно. Пусть по-честному. Наш первенец получит имя Эдвард. Это по-честному?

Хелен просветлела. Она робко улыбнулась. Но он поднял ладонь и продолжал, не дав ей ничего сказать:

— Конечно, по моим расчетам, я кончу эту чертову штуку через месяц, если ты не будешь все время меня отвлекать. А тебе осталось ждать подольше. Но честнее я ничего предложить не могу. Разрешись до того, как я напечатаю «КОНЕЦ», и получай своего Эдварда.