Последний Магистр   ::   Клименко Анна

Мимо плелся старый дэйлор Квади, по кличке Ящерица. Остановился, поцокал языком.

– Что, храбрец? И не жалко тебе матери?

Ильверс только покачал головой. Конечно, мать он жалел, но…

– Не дури больше, – назидательно рек Ящерица, – и спина будет целее. А еще личинкой был таким же настырным!

Личинкой… Значит, мать выгнали из замка еще тогда, когда он был несмышленым созданием, жалким подобием дэйлор…

Ящерица пожал костлявыми плечами в розоватой сетке шрамов и побрел дальше. А Ильверс остался сидеть на пороге, наблюдая за тем, как танцуют золотистые пылинки в столбе света. Потом вернулась мать, юркнула в зловонное нутро хижины и появилась оттуда с миской тягучего варева, которое получалось, если долго-долго варить плоды тамико.

– Ну что, ты доволен собой, я погляжу?

Ильверс вяло взял миску, обмакнул туда палец. Мать уперла руки в бока и нахмурилась.

– Ильверс. Я тебя прошу, больше не делай так…

– Угу. Кланяйся своей сводной сестричке, ползай перед ней на брюхе, и все будет хорошо.

– Ну, вот видишь, сам ведь знаешь, как правильно! Они тебя бьют с каждым разом все сильнее. Допрыгаешься, что отправят тебя к предкам, дурачок.

Ильверс облизал палец и с трудом проглотил пресную жижу.

– Не хочу я такой жизни. Пусть лучше меня убьют.

Дэйлор всплеснула руками, но не заголосила, как того ожидал Ильверс, а, наоборот, присела рядом на порог.

– Послушай меня, Ильв. Может быть, сейчас мы живем плохо, не так, как тебе хотелось бы… Но твой отец уже немолод, Дом д'Аштам – как сохнущее дерево, и других наследников мужского пола, кроме тебя, нет. Понимаешь ты это? Так зачем глупо рисковать своей жизнью, когда все еще может обернуться в нашу пользу?

– Ты сама-то веришь в то, о чем говоришь? – хмуро спросил Ильверс, – мы рабы. Просто рабы. И никому мы не нужны.

Мать неопределенно пожала плечами, хмыкнула и ушла.

…Через три дня Ильверс смог самостоятельно добраться до небольшого пруда, чтобы искупаться и одеться в чистое.

Он стянул с себя пропитанные потом лохмотья и, морща отражения зеленых крон, вошел в темную воду. В этом зеркале, дарованном землей своим детям, Ильверс придирчиво оглядел себя и пришел к неутешительному выводу, что еще одно наказание – и он станет таким же костлявым, как Ящерица.

На самом деле он не помнил того времени, когда мог бы назвать себя крупным мужчиной. Роста он был немалого, но сложение казалось скорее хрупким; такими обычно покидали свои коконы маги народа дэйлор. Те, кому была уготована судьба воина, выглядели куда как крепче и внушительнее.

А до кокона никто не мог предположить, кем станет будущий дэйлор. Трудно предсказать дальнейшую судьбу серой зубастой личинки; трудно даже угадать, перенесет ли она исполненный волшебства переход в коконе или засохнет в липкой паутине дохлой мошкой. Сколько раз уже Ильверс видел, как безутешные матери несли закапывать высохший трупик…

Он тщательно вымылся, и уже надо было возвращаться – но как трудно отказать себе в удовольствии еще немного побыть в воде, а заодно и потянуться к той загадочной Силе, с которой он до сих пор не научился обращаться.

Ильверс замер на поверхности воды, закрыл глаза. На самой границе зрения уже маячили радужные потоки: зеленые – от леса, темно-коричневые – от земли, синие – от неба… Пестрым ковром Силы дымились цветы, расплавленным золотом лилась она из пылающих ладоней солнца…

«Ну где же ты? Помоги мне, – подумал он, обращаясь к памяти предков, – как мне взять все это? Как стать другим?»

Но память предков молчала, не желая помогать презренному рабу в его преступных мечтах.