Маросейка,12: Операция Зеленый лед   ::   Опалева Ольга Николаевна

Посмотрел на часы, сел напротив хозяина квартиры, не без отвращения разглядывая смотрящие на него со всех полок мышиные морды…

Спустя десять минут Николай привстал и сунул под нос Тарчевскому ватку, смоченную нашатырным спиртом. Тарчевский застонал, дернулся и, открыв глаза, приподнял голову. Лицо у него взмокло от пота, глаза слегка закатились. Николай снова сел напротив, достал из кейса диктофон, поставил перед Тарчевским на стол.

– Боря, сейчас я буду тебе задавать вопросы, а ты – отвечать, – мягко сказал Николай. – Говорить, Боренька, надо правду и только правду. Договорились?

– Договорились, – послушно прошептал Тарчевский и неожиданно улыбнулся какой-то странно жалкой улыбкой.

– Вот и хорошо. Голова не кружится?

– Нет… Да. Все вокруг кружится. И ты какой-то странный… Пить хочется.

– Ничего, потерпи, это скоро пройдет.

Николай вытянул из кармана листок бумаги и посмотрел на Тарчевского:

– Номер твоего сейфа в «Самоцвете»?

– Тридцать четыре пятьдесят восемьдесят. А зачем тебе? – как-то игриво спросил Тарчевский. Всей манерой поведения он напоминал сейчас человека в той стадии опьянения, которую можно было бы назвать дружелюбной.

Николай сверился с бумажкой и удовлетворенно кивнул:

– Все правильно. Ну что ж. Начнем, благословясь…

– Давай, – согласился Тарчевский.

Рудин положил перед собой тщательно составленный список вопросов, включил диктофон и наклонился к Тарчевскому поближе:

– Вопрос первый…



3



Высокие напольные красного дерева часы мелодично пробили два раза.

Николай поднял голову, посмотрел на циферблат и неторопливо сказал, переведя взгляд на Тарчевс-кого:

– Хорошо, Боря. И вот что мне еще скажи напоследок. Какой шифр у твоего домашнего сейфа?

– Семь тринадцать двадцать восемь двадцать восемь, – почти сразу, но чуть невнятно произнес хозяин кабинета. Он все еще напоминал дружелюбного пьяницу, но похоже, что теперь его силы были на исходе.

Николай выключил диктофон, встал и уверенно подошел к креслу Тарчевского. Чуть облокотившись на него, он взялся за картину Айвазовского, нажал на крайний снизу слева золотистый завиток рамы, повернул его, и картина медленно отошла от стены. Николай быстро набрал код, и стальная панель отъехала в сторону. Он вытащил из сейфа пару папок с документами, в том числе и ту, которую часом раньше разглядывал Тарчевский, потрепанную записную книжку и несколько толстых пачек «зеленых» с портретом Франклина. Оглядев свою добычу, ночной гость вернулся к столу и уложил все в кейс. Затем, явно неудовлетворенный результатами, снова вернулся к сейфу и, сунув руку поглубже, достал увесистый бархатистый мешочек.

Рудин высыпал изумруды, пересчитал, достал лист с изображением диадемы, долго смотрел на него, затем пересчитал камни еще раз.

– Здесь не все, – сказал он Тарчевскому.

– Конечно, не все. До конца срока выполнения заказа есть две недели.

– Но ты ведь собирался завтра везти их к Рихтеру.

– Собирался везти половину. Такой уговор. Они должны быть уверены, что все идет правильно.

– А где ты прячешь остальные камни?

– Я их не прячу, они в огранке…

– В огранке!.. Где?!

Николай едва сдерживал свою ярость. Он был уверен, что все просчитал, что именно сегодня он должен перехватить у Тарчевского изумруды, а значит, и заказ.

«Старею, – подумал он, – уже не то чутье, не та хватка».

И чуть не пропустил тихий ответ Тарчевского.

– В отделе «зет», – тихо сказал он.

Тарчевский выглядел совершенно измученным. Время действия укола шло к концу, еще немного – и Тарчевский надолго отключится. Николай снова включил диктофон, снова начал задавать вопросы – теперь уже более энергично:

– Боря, ты скоро отдохнешь, надо только еще чуть-чуть поработать. В отделе «зет» только комната с компьютерами. Там не могут сидеть огранщики.

– Они там рядом… – Тарчевский еле шевелил языком. – За стенкой… Там есть тайная комната…

– Там тайная комната?..