Потому что потому   ::   Абрамов Сергей

Девица - честно отметил про себя Вадим - выглядела вполне удачно. На четыре с плюсом. Легкий широкий сарафан-размахайка, шлепки-вьетнамки. Ноги длинные, от ушей растут, как в народе молвится. Загорелая. А волосы, волосы - мама родная! - царские волосы: тяжелые, огненно-рыжие, цвета каленой меди, прямые, не заплетенные в косу, но, зажатые, аптечной резиночкой, небрежно переброшены на грудь, чуть не до колен достают.

А почему на пятерку не потянула?

Цепкий взгляд художника, мгновенно ухватив - и оценив! - все детали, не прошел и мимо этой: томности в ней, в девице длинноволосой, было многовато, ленивой волоокости, взгляд больно отрешенный, этакий неземной. Как правило, самоуверенно считал Вадим, такой взгляд должен прикрывать всякое отсутствие мыслительной деятельности. Да и откуда бы взяться подобной деятельности у сей юной и - честно! - весьма привлекательной особы, еще, как кажется, и школы-то не окончившей? А может, и окончившей кто ее, дылду, разберет... Хотя что она в таком случае делает в компании всезнающих молокососов, серийно выпущенных известной фирмой "Адидас"?

Подробный - пусть и занявший всего секунд двадцать - осмотр неопознанных объектов не мешал Вадиму злиться, прямо-таки наливаться злостью. Терпеть он не мог знатоков липовых, лезущих во все дыры со своим оригинальным мнением, вообще соглядатаев не любил.

- Слушайте, - сказал он, стараясь быть миролюбивым и терпимым, - шли бы вы...

- Куда? - вежливо осведомился "адидас" номер один. И все посмотрели на Вадима, будто только-только заметили его рядом с этюдником, будто он до сих пор оставался невидимым. Этакий фантом, внезапно материализовавшийся из Ничего. Удивительно, конечно, но случается, судя по спокойному любопытству пришельцев.

- Сказать куда? - зверея, спросил Вадим.

- Не стоит, - быстро отреагировал "адидас" номер два. У них с братцем и голоса похожими оказались. - Здесь дама и, заметьте, ребенок.

Дама на диалог не реагировала, разглядывала Вадима с томным интересом, перебирала пальцами волосы, скручивала их в золотые колечки. А ребенок обиженно глянул на фирменного друга: он-то сам себя ребенком явно не числил.

- Заметил, - сказал Вадим. - Быстро забирайте свою даму и ребенка и дуйте отсюда пулей. И чтобы я вас больше не видел. Понятно объясняю?

- Куда как! - усмехнулся "адидас"-один. - Мы, конечно, уйдем. Сейчас. Мы уважаем творчество. В данный момент. Но момент, как вам должно быть известно, течет. А нас много. И мы разные. Вообще.

Это была угроза, а угроз Вадим не боялся. Он себя слабаком не считал: рост - метр восемьдесят, руки-ноги на месте, в юности самбо всерьез занимался, да и сейчас в форме. Угрозы ему - семечки, он от них еще больше зверел, бывало - давным-давно, в дворовых драках - даже контроль над собой терял, если кто ненароком вмазывал ему по-больному...

Он резко шагнул к парням, сжимая в кулаке бесполезную, бессмысленную сейчас кисть.

- А ну...

"Адидас"-один поднял руки, словно сдаваясь:

- Уходим. Творите, товарищ Айвазовский... Они пошли прочь, не оборачиваясь, ни черта не боясь, конечно, а только не желая драки с пожилым - для них! - психопатом, шли, покачиваясь на длинных ломких ногах, выпрямив плоские спины, и соплячок в ковбойке в меру сил подражал их походке, а девица плыла впереди, волосы на спину вернула, и они мотались конским хвостом в такт шагам, и Вадим, остывая, невольно залюбовался "великолепной четверкой", улыбнулся даже.

И зря. Потому что "адидас"-один - самый, видать, разговорчивый у них все-таки оглянулся, бросил на ходу:

- Я сказал: нас много, Куинджи...

Но злость у Вадима уже прошла. И не гнаться же за ними в конце концов, не ронять достоинство, с годами утвержденное. Однако, грамотные, негодяи... Пальца в рот не клади: оттяпают без стеснения.