Масть пиковая   ::   Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович

Конечно, проводник мог поднять в любое время, но Сенатор вовсе не желал, чтобы тот знал, на какой станции он сошел, тогда све­дущие люди легко догадаются, куда он держал путь, а связь эту афишировать не хотелось. Катастрофическим для его служеб­ной карьеры мог оказаться тайный визит в горы, узнай кто-нибудь маршрут пассажира.

Да что карьера, прямая дорога в тюрьму, в этом он не со­мневался и оттого взвешивал каждый шаг. Сухроб Ахмедович долго держал в руках часы, ощущая приятную тяжесть, потом положил их на стол рядом с сигаретами и зажигалкой. Но ча­сы отчего-то притягивали внимание, и он снова взял их в ру­ки, протер носовым платком граненое хрустальное стекло без единой царапины, почистил золотые звенья тяжелого брасле­та. Иногда у него спрашивали – неужели золотые? И он всегда отвечал: что вы, имитация, правда, известной фирмы. Ничего из своих личных вещей он так не любил, как эти солидные ча­сы.

Ему нравилась их массивность, хорошего тона золото, дымчатый платиновый циферблат, изящные, светящиеся по ночам стрелки и, конечно, абсолютно точный ход. За время, что он их имел, видел эту марку на руках всего несколько штук, да у таких деятелей, что невольно гордость распирала Сухроба Ахмедовича Акрамходжаева. Он вспомнил, как полу­чил этот «Роллекс» в подарок три года назад, в день похорон Рашидова, в которых он, как и все в республике, принимал ак­тивное участие.

За день до этого близкие друзья сообщили ему довери­тельно, что накануне, в инспекционной поездке в столице Ка­ракалпакии, Нукусе, на руках у своего друга и родственника, секретаря обкома Камалова от инфаркта внезапно умер Рашидов.

Новость для тех, кто хоть сколько-то владел ситуацией в Узбекистане, оказалась сногсшибательной. Умер хозяин круп­нейшей республики, человек, державший бразды правления в крае единолично, решавший не только кадровый вопрос, но и любой другой, зачастую поражавший воображение своей ме­лочностью, вздорностью, несуразностью. Ушел из жизни че­ловек, бывший приближенным недавно умершего генсека Брежнева и пользовавшийся дружбой и покровительством многих крупных людей в Москве. Было от чего залихорадить республике. Правда, преемник Брежнева Андропов вроде не испытывал восторга от деятельности Рашидова и не числился у него в друзьях-приятелях, намекали, что даже, наоборот, мол, зачастили в Ташкент его эмиссары – и отнюдь не для то­го, чтобы выражать восторг бесконечными достижениями солнечного края, видимо, насчет успехов у того имелись иные данные.

Вот и накануне визита в Хорезмскую область и Каракал­пакию, говорят, приезжал человек из Москвы, беседовали с глазу на глаз более пяти часов, и слышал потом Сухроб Ахме­дович, что отбыл в свою последнюю поездку Шараф Рашидович не в добром расположении духа. И вот – инфаркт. Тревога вмиг поселилась в крупной чиновничьей среде и в аппарате.

Работал тогда Акрамходжаев прокурором одного из райо­нов Ташкента и особых шансов на продвижение не имел, хотя и был кандидатом юридических наук. Все места, на которые он метил, занимали люди, с которыми ему, казалось, тягаться не по силам, за каждым стояли богатые и влиятельные кланы, а то и покровительство самого Рашидова или его приближен­ных. А к Шарафу Рашидовичу он, к сожалению, как ни пытал­ся, так и не приблизился ни на шаг. Даже поговаривали, что тот как-то неодобрительно обронил, чего это, мол, Сухроб Ах­медович так рвется к власти, молод еще, время его не пришло. После этого кое-кто предпринял попытки ссадить его даже с поста районного прокурора, но тут он, что называется, показал зубы, дал понять, что своего не уступит.

В тот день, когда он получил весть о смерти Шарафа Рашидовича, в Прокуратуре республики намечалось какое-то очередное совещание, объявленное задолго до неожиданного события.