Повторный шанс   ::   Финней Джек

Теперь вообразите себе «Плейбой» и меня за рулем - я еду себе и еду, низкое вечернее солнце косо пробивается сквозь листву окаймляющих улицу старых деревьев, отражаясь от никеля так, что больно глазам, а зелень кузова сверкает, словно изумруд. Зрелище прекрасное, говорю вам, прекрасное, и как же этого не понять!

Но они не понимали. На Мейн-стрит я остановился у светофора, а рядом притормозил парень в новехоньком огромном лоснящемся лимузине 57-го года, длиной с половину футбольного поля. Дверца закрывала владельца по плечи, глаза еле выглядывали из-за кромки ветрового стекла, и он смотрелся в своем лимузине не элегантнее, чем двухлетний малыш, напяливший отцовское пальто; хромированные финтифлюшки, казалось, скопированы с восточного ковра, багажник выдается назад так далеко, что на крышку мог бы сесть вертолет, - и вдруг этот дуралей поворачивает голову и усмехается при виде моей машины…

Я ответил ему спокойным, полным достоинства взглядом - и тогда он усмехнулся вновь, уже в мой адрес! Словно я должен был покорно согласиться, что любая машина, выпущенная не вчера, неминуемо становится посмешищем. Ну уж нет, я просто отвернулся, а тут как раз дали зеленый, и он решил, что сейчас-то он мне докажет, как убога моя ветхая старушка по сравнению с его монстром. Едва светофор мигнул, его нога опустилась на педаль газа, включилась автоматическая коробка передач, и он заранее осклабился. Но я стартовал одновременно, вжимая педаль решительно и вместе с тем мягко; мы шли наравне, пока я не включил вторую скорость быстрее, чем набирают ход любые автоматические коробки, и не вырвался вперед. И не удержался - обернулся и усмехнулся в свой черед. Однако у следующего светофора каждый пешеход, пересекающий улицу у меня перед носом, считал своим долгом одарить меня сочувственной снисходительной улыбкой. Как только вспыхнул зеленый сигнал, я свернул с Мейн-стрит в сторону.

Это была первая неприятность, а вторая заключалась в том, что девчонка, назначившая мне свидание, никуда со мной не поехала. Я ее не осуждаю. Прежде всего она заметила, как я одет, что не украсило меня в ее глазах. Потом я показал ей на «Джордан» у бровки тротуара, и она кивнула без малейшего интереса, заявив всего лишь, что «телега забавная», - и это не украсило ее в моих глазах. Девчонка была прехорошенькая, по имени Наоми Вейганд, и без промедления дала мне понять, хоть и не сказала прямо, что намерена показаться нынче на людях, хорошо бы на танцплощадке, а не тратить время попусту, катаясь на старом рыдване. Я тогда заявил ей, что твердо решил посвятить сегодняшний вечер «Джордану»: составит она мне компанию - буду рад, откажется - что ж поделаешь. Ровно через восемь секунд она открыла дверцу и выпорхнула, а я так рванул от бровки, что поцарапал резину.

Настроение у меня испортилось, как испортилось бы и у вас; мне хотелось выбраться из города и побыть в одиночестве, поэтому я врубил вторую передачу и погнал машину к заброшенной Кресвиллской дороге. Когда-то эта дорога была единственной - всего-то две полосы, по одной в каждом направлении, и таких узких, что встречные едва могли разминуться. Теперь вот уже пятнадцать лет, как проложена новая четырехполосная автострада, прямая, как линейка, не считая двух плавных кривых, на которых можно держать девяносто миль в час. По автостраде до Кресвилла семь миль, и их легко преодолеть за пять минут, а то и быстрее.

А по старой дороге - целых двенадцать миль, множество поворотов, к тому же участок длиной в полмили близ Кресвилла однажды размыло, бетон потрескался, а кое-где провалился, ехать надо на низшей передаче. Так что сегодня никто не пользуется этой дорогой, кроме четырех-пяти фермеров, обосновавшихся на участках вдоль нее.

И как только я вырулил на старую дорогу и очутился меж обступивших ее мощных старых деревьев, то сразу почувствовал себя гораздо лучше. В сущности, я не ехал, а крался: миль тридцать в час, не более.