Атака седьмого авианосца   ::   Альбано Питер

Этому крошечному — не больше пяти футов ростом — старику перевалило за сто лет, но он сохранил бодрость, живость, стремительность решений и был истинным вождем — «харизматическим лидером», как принято стало говорить, — своих моряков. По его слову они готовы были умереть не раздумывая — и часто умирали. Брент плотнее сцепил челюсти, вспомнив, что и он не раз и не два подвергал свою жизнь смертельному риску, выполняя приказы Фудзиты.

Время оказалось не властно не только над самим командиром «Йонаги», но и над его подчиненными. Да, многих старших офицеров уже не было в живых, но вся команда авианосца просто поражала своей моложавостью. Адмирал Аллен так объяснял этот феномен: «Не сложившие оружия японцы сохранили молодость. Они не пили, не курили, у них столько лет не было женщин. Поверь мне, Брент, я знаю, что говорю. Я допрашивал Сойти Йокои, проведшего двадцать семь лет в джунглях Гуама, и Хиро Оноду, который тридцать лет скрывался на Лубанге. В умственном и физическом отношении они остались юношами». Брент только удивленно и недоверчиво качал головой.

…Блеснувшая наверху на юго-востоке точка привлекла его внимание. Он отстегнул и достал бинокль из футляра, укрепленного на переборке между ракетницей и кислородным баллоном, подкрутил большим пальцем колесико наводки на резкость и прижал его к глазам. Три белых «Зеро» шли клином. Головную машину, заметную по красному колпаку и зеленому обтекателю, вел подполковник Йоси Мацухара, командовавший всей палубной авиацией «Йонаги», лучший друг Брента. На задней части фюзеляжа каждого самолета был выведен синий круг — такой же, как и у «Тигра II», — свидетельствовавший, что они входят в состав Первого воздушного флота. Заметив свои истребители, Брент почувствовал прилив уверенности и спокойствия, так нужных всем, кто летит в одиночку в незнакомом небе, самому себе напоминая стрекозу, которую, того и гляди, накроет сачок энтомолога. «Йоси, старина, — сказал он вполголоса. — Смотри в оба. Мы летим не над Америкой, тут нам не рады».

Но верткие белые истребители резко отвернули и стали набирать высоту, уходя к грозовому фронту.

— Три «Зеро» на два-шесть-ноль, выше. Ушли с набором высоты к грозовому фронту.

— Вижу, — услышал он в наушниках ответ командира. — Штурман, стрелок, внимание! Скоро покажется Сайпан. Брент, думай о «Мессершмиттах», а не о какой-нибудь мадам Баттерфляй, что ждет тебя в Токио.

Брент усмехнулся. Сейчас его как раз никто не ждал в Токио.

— Есть, ясно! — сказал он и добавил с шутливой торжественностью: — Если твой меч сломан, дерись руками, если руки тебе отрубили…

— Ладно-ладно, мы читали «Хага-куре». Отставить! Не засорять эфир посторонними разговорами!

— Есть отставить, — сказал стрелок, смеясь про себя тому, как быстро распознал старый летчик цитату из священной для каждого самурая книги «Хага-куре» («Под листьями»).

В наушниках он услышал и хихиканье штурмана. Но снова прижав к глазам бинокль, Брент почувствовал, как хорошее настроение исчезло вместе с истребителями, оставив после себя гнетущую пустоту. «Йоси, где ты? Где ты?» — повторял он, вглядываясь в небо, где не было ничего, кроме облаков да красно-белого шара солнца.

Подполковник Йоси Мацухара двинул рычаг управления закрылками, включил форсаж и, взяв ручку на себя, чуть заметно прикоснулся к левой педали, выравнивая машину. Тахометр показывал три тысячи оборотов, стрелка давления в гидросистеме плясала возле красного сектора, указатель воздушной скорости замер на трехстах сорока узлах: новый двигатель «Накадзима-Сакаэ IV» мощностью в две тысячи лошадиных сил с ревом ввинчивал легкий истребитель в небо, и тот поднимался вверх почти отвесно, как взбесившийся лифт.