Приключения ведьмы   ::   Ефиминюк Марина

Я боялась и не желала этой пренеприятной процедуры, а потому пряталась от Совета почти неделю. Нашли меня на кладбище во время похорон, там же и попытались поставить печать. Почему попытались? Просто у них ничего не получилось. Молодой стажер, накладывающий заклинание, так волновался, так волновался, глядя на мое опухшее от слез лицо, что не заметил: магия никуда не делась, продолжая весело и не принужденно течь по моим жилам. Я же так обрадовалась нечаянному счастью, так обрадовалась, что не захотела делиться сей оказией со стажером и мудро промолчала.

Тогда-то я и встретила Марфу. Лукинична из светлой памяти к моему папаше, с которым у них по молодости случилась любовь, взяла меня в учение; хотя уже через пару недель поняла, что травницы из меня не выйдет.

Звякнул колокольчик. Я подняла голову, с улицы в открывшуюся дверь вместе с пронизывающим ветром влетело облако белых снежинок. На пороге стоял давний знакомый – гном Яков. Он осторожно прикрыл за собой дверь и застыл, уставившись на меня маленькими, глубоко посаженными глазками. Невысокий, как и все гномы, толстая душегрейка едва застегивалась на внушительном пивном пузе, огромные заснеженные валенки по колено. Он помялся на пороге, снял высокую лисью шапку, открывая нечесаные вихры, а потом, оставляя мокрые следы на натертом до блеска полу, прошел к прилавку, неотрывно глядя на меня. Мы молчали; я ждала; клиентом Як был неспокойным, в лавку наведывался через день, сначала за очередным лекарством, а потом с претензиями к этому лекарству. Он достал из котомки пустой пузатый бутылек и со стуком поставил перед моим носом на прилавок. Я понимающе кивнула и заорала на всю лавку:

– Марфа!

– Чего орешь, как резаная? – недовольно донеслось со второго этажа.

– Яков Петрович пришел!

По скрипучей лестнице раздались торопливые шаги, и Марфа появилась в зале. Заметив пустую бутылку, она приосанилась и сразу пошла в наступление:

– Тебе чего?

– Марфа, – смутился Як, – не помогло твое средство, так спина-то и не прошла!

– Как не прошла? – изумилась Лукинична. – У всех проходит, а у тебя не прошла!

Гном стыдливо разглядывал деревянные доски пола и мял в руках шапку:

– Так это отрава какая-то, – пробормотал гном.

Мы с Марфой недоуменно переглянулись.

– Чего?

– Ну, я ее глотаю, а она так воняет, словно с данийского пришествия стоит.

– Ты что с ней делал? – тихо спросила тетка, глаза у нее стали большие, круглые и, кажется, были готовы вылезти из орбит. Я почувствовала приступ хохота и уткнулась лицом в шаль, дабы окончательно не смутить и без того сконфуженного клиента.

– Как же что? – начал оправдываться Яков. – Как на бумажке написано: три раза в день.

– Что три раза в день? – с подозрением поинтересовалась тетка.

– Пил, – прошептал гном.

Все это была последняя капля, я упала на лавку и затряслась от хохота. Тетка переводила удивленный взгляд с Якова на меня, а потом заголосила во всю силу своего грудного сопрано:

– Где же это видано – лакать растирания?! Ты что там прочитал? Черным по белому написано: растираться на ночь, замотаться платком!

Тетка обличительно тыкала в бумажку, приклеенную к бутылке. Внезапно, ее палец застыл в воздухе, а сама она внимательно уставилась на инструкцию. Смех застрял у меня в глотке, я резко замолчала, узнавая то выражение лица Марфы, когда она собиралась обрушить на мою голову весь свой праведный гнев.

– Ася, – ласково позвала она меня. Меня прошиб пот, а в горле сразу пересохло. – Ну-ка, смотри сюда деточка.

Я сглотнула и поднялась, а потом осторожно посмотрела на этикетку, где моим корявым почерком было нацарапано:

" пить после еды три раза в день ".